Он выскользнул из дома через черный ход и пошел наверх по холму. Вскоре тропинка раздвоилась: правая шла к павильону на вершине холма, левая – вдоль склона к окруженной невысокой оградой площадке. Майлз толкнул калитку.
– Доброе утро, сумасшедшие предки! – крикнул он, потом посерьезнел.
Пройдя между могилами, Майлз нашел ту, которая была ему нужна, опустился на колени и установил треножник с курильницей. На надгробии было высечено только «Генерал граф Петер Форкосиган» – и даты. Если бы камнерезы попытались записать все его награды и подвиги, им пришлось бы перейти на микрошрифт.
Майлз уложил в курильницу кору, выстраданные тяжким трудом бумаги, нашивки кадета и прядь своих темных волос, сбереженную после последней стрижки. Он поджег все это и, усевшись на пятки, стал смотреть на пламя. В течение долгих лет он сотни раз представлял себе эту минуту во множестве вариантов – начиная от торжественных речей до танца нагишом на могиле старика. Кончилось тем, что он выбрал традиционную церемонию, без всяких выкрутасов. Все между ними двоими, и никого постороннего.
– Ну вот, дедушка, – провозгласил наконец Майлз, – вот мы и здесь. Теперь ты доволен?
Позади остались суматоха выпускных церемоний, сумасшедшие усилия последних трех лет, нервотрепка и боль… Они вели к этой минуте – но могила молчала, не сказала ему: «Молодец. Теперь можешь успокоиться». Пепел не составил букв послания, в поднимающемся к небу дыме не возникли видения. Огонь очень быстро догорел. Наверное, слишком мало топлива.
Окруженный солнечным светом и тишиной, Майлз встал и отряхнул колени. Так чего же он ждал? Аплодисментов? Почему он оказался здесь? Он осуществляет мечты мертвого старика… Кому вообще нужна эта Служба? Деду? Ему самому? Чахлому императору Грегору? Да какая разница?
– Ну, старик, – прошептал Майлз, а потом вдруг крикнул: – Ты наконец доволен?
Над кладбищем разнеслось эхо.
За спиной у него кто-то откашлялся. Майлз подпрыгнул как ошпаренный и обернулся. Сердце у него бешено колотилось.
– Э-э… милорд? – осторожно проговорил Пим. – Извините, я не хотел мешать… Но граф, ваш отец, просят вас прийти в верхний павильон.
Лицо слуги оставалось совершенно невозмутимым. Майлз сглотнул, выжидая, когда поблекнет яркая краска, залившая его щеки.
– Хорошо. – Он пожал плечами. – Огонь почти догорел. Я попозже все приберу. Не… разрешай никому к этому прикасаться.
Он прошествовал мимо Пима и не стал оборачиваться.
Павильон был легкой постройкой из старого серебристого дерева, открытой со всех четырех сторон. С запада тянул ветерок, и Майлз подумал, что после полудня можно будет покататься на яхте. Осталось только десять дней драгоценного отпуска, а ему так много всего хотелось – в том числе съездить в Форбарр-Султан с кузеном Айвеном, чтобы выбрать новый легкий флайер. А потом он получит