Будни и праздники императорского двора. Л. В. Выскочков

этим летом того же года на Каменном острове, на одной из дач, где проживали тогда во время холеры фрейлины, произошла таинственная история. Князь Владимир Сергеевич Голицын на спор соблазнил княжну Туркестанову[153]. Последствия вскоре стали ясны: во время путешествия по Европе она почувствовала, что станет матерью[154]. И вот теперь император Александр Павлович направлялся к княжне, чтобы ее успокоить, но потрясение было слишком велико. После рождения в глубокой тайне дочери фрейлина приняла яд. Император приказал выставить гроб ее в зале Зимнего дворца, что, как отмечает автор исторического рассказа Е. С. Шумигорский, являлось неслыханным отличием. Он также принял на свой счет издержки по ее погребению. Она была похоронена в Александро-Невской лавре. Князь В. С. Голицын поспешил в столицу с ходатайством, чтобы ему была отдана дочь покойной Мария. В качестве доказательства своих прав он представил письмо покойной перед отъездом ее за границу. Император исполнил это желание Голицына, повелев дать ей фамилию Голицына. Впоследствии Мария Владимировна вышла замуж за А. Н. Нелидова, но умерла в молодости[155].

      Где же находился фрейлинский коридор, это девичье общежитие в Зимнем дворце? По воспоминаниям А. Ф. Тютчевой, комнаты фрейлин в Зимнем дворце выходили во фрейлинский коридор, обращенный на Александровскую площадь, к которому вела Салтыковская лестница в 80 ступеней. Комнаты находились к востоку от Александровского зала (ныне залы № 314, 332 – экспозиция французского искусства второй половины XIX в.)[156]. Хоть это и был третий этаж, но по числу ступеней на лестнице он соответствовал пятому этажу. Фрейлины называли свои апартаменты «чердаком». Они имели право принимать гостей. О возможности всегда «сделать вечер у себя на "чердаке"» упоминала А. О. Россет-Смирнова[157].

      Реальная жизнь фрейлин была безрадостной. Иронично и с долей горечи об этом пишет А. Ф. Тютчева: «Мы занимали на этой большой высоте очень скромное помещение: большая комната, разделенная на две части деревянной перегородкой, окрашенной в серый цвет, служила нам гостиной и спальней, в другой комнате, поменьше, рядом с первой, помещались с одной стороны наши горничные, а с другой – наш мужик, неизменный Меркурий всех фрейлин и довольно комическая принадлежность этих девических хозяйств, похожих на хозяйства старых холостяков. Он топил печку, ходил за водой, приносил обед и по десяти раз в день бегал заказывать карету, ибо истинное пребывание фрейлины, ее палатка, ее ковчег спасения – это карета. В дни дежурства эта карета была запряжена с утра, чтобы быть готовой на тот случай, если фрейлине придется сопровождать великую княгиню, случалось ездить с ней к кому-нибудь из великих княгинь или в Летний сад, и, если великий князь позднее присоединялся к ней, фрейлина освобождалась и возвращалась во дворец в собственной карете.

      Но еще больше эта карета была в ходу в дни не дежурные, когда фрейлина могла располагать собой. С какой поспешностью бедные фрейлины бежали из своих