Мои веки хлопают: «Да».
Мои губы хлопают: «Нет».
Он смотрит своей огромной дьявольской мордой мне прямо в лицо:
– Теперь тебе проще поверить.
Я молчу. Пули градом сыпятся по его спине и коже.
Я внутри кокона и со всех сторон – он.
Он смотрит внутрь меня через глаза.
Знала, что некоторые животные настолько хорошо видят в темноте, что могут разглядеть капилляры на вашем глазном дне?
Сказка о том, что глаза – зеркало души кончилась.
Он шипит мне в лицо. Дыхание такое горячее, что меня словно обдает конвективными волнами.
Его петли сжимаются туже. Мне уже не просто трудно дышать. Я задыхаюсь.
Честно?
В жизни каждой мышки наступает момент, когда она хочет, чтобы кошка её прикончила.
Хвост полный мышц сминает мои кости так, что я чувствую как натягиваются лески суставов.
Тот момент, когда ты молишь не о пощаде.
А о смерти.
Он упирается мордой мне в лицо.
Он вдыхает меня.
Пули ливнем барабанят снаружи.
Я шепчу с закрытыми глазами. Так, чтобы он услышал даже в гуле автоматных очередей наступающих на него солдат.
Я шепчу, потому что это мой последний выдох.
Я шепчу, потому что кто, если не он?
– Я хочу узнать, что такое любовь.
Из моих век творожной сывороткой выкатываются слезы.
Это, как наводнение.
Его голос как неотвратимый сход водозапасов.
– Пойдем со мной…
Его голос настолько низкий, что я чувствую каждую согласную нутром.
Знаешь, как, когда пробралась к колонке на концерте, или застряла с автолюбителем в тюнингованной сабвуферами тачке.
Я не знаю, как убить его.
И я знаю, что если останусь на платформе стану «случайной» жертвой «терракта».
Я думаю про себя:
Я узнаю, кто ты.
Он говорит:
– Так ты на моей стороне?
Я смотрю на него. Тяжелое дыхание, а в глазах омуты опыта.
Я найду возможность убить тебя, чего бы мне это не стоило.
Он спрашивает
– Летим?
Я говорю:
– Да.
Полет
Сплин – Лабиринт
Он вцепляется мне в плечи.
Это больно.
Я не вру.
Это, как в детстве, когда на меня упал шкаф.
И алюминиевые или жестяные… Черт их знает какие рейки разрезали мне икру и плечо.
Вот эти мышцы.
В тумане я слышу только топот ног. Его когти плотнее хватают меня.
Тушканчика в столичных пещерах.
Мощным взмахом он отрывается от земли, и меня уносит.
Вслед за ним.
В темный тунель.
Думаю ли я, что я умерла и все остальное – горячечный бред расстрелянной девочки?
Моя жизнь никогда еще не была такой реальной.
Но я пишу это, чтобы заставить себя верить, что именно так и было. Потому что с каждым годом мне все труднее.
Все, что он значит для