Владик внимательно слушал Цента, и понял для себя лишь одно – тот величает свободой обычную тиранию, власть силы, и нарекает прогрессивной систему, при которой крутые перцы, вроде него, ведут паразитический образ жизни, эксплуатируя народные массы.
Заметив, что слуга молчит, Цент подумал, что тот имеет дерзость не согласиться с его видением мира.
– Смотрю, ты иного мнения, – произнес он недобрым тоном.
– Нет, нет, ты во всем прав! – быстро сказал Владик. Согласно своду законов Цитадели, несогласие с лидером нации хоть в чем-либо считалось тяжким преступлением и каралось так, что мало не казалось. Процедура наказания состояла из трех стадий, и, как слышал Владик, до третьей стадии пока что никто не дожил.
– Я долго и напряженно размышлял о сути бытия, – вновь заговорил Цент, – и мне открылось немало мудрых вещей.
Легко было думать о сути бытия, целыми днями пиная баклуши и обжираясь шашлыком. Впрочем, Владик, без выходных вкалывая в поле последние полтора года, тоже кое-что понял об этом бытии.
– Думаю, прежний мир, при всех его достижениях, был устроен неправильно, – высказал свое мнение Цент. – Более того, начинаю подозревать, что именно его неправильность и спровоцировала пробуждение древних богов.
– Но ведь это не так, – не удержавшись, возразил Владик. – Богов пробудили люди. Не все люди вообще, а конкретные. Вина на них, а не на всем человечестве.
– Презумпция невиновности, – кивнул головой Цент. – Еще одно заблуждение старого мира. Мы не потащим в будущее весь этот бесполезный хлам. Пойдем вперед своим путем. Иным.
– Каким? – вздрогнул Владик. Зная Цента, он боялся даже представить тот путь, каковым этот свирепый истязатель собирался повести остатки рода людского.
– Иным, – загадочно ответил князь Цитадели. – Я уже давно работаю над новой концепцией мироустройства, но до конца сего эпохального труда еще далеко. Однако кое-что уже успел набросать. Называется все это дело: «Научный крутинизм».
От