Доколе труса праздновать, доколе
Искать сорочью истину в вине,
Коль я держусь, как лодка на приколе,
За берега любви твоей ко мне.
И если вдруг появится волненье,
И встречный шквал ослабит бечеву,
Я поплыву безвольно по теченью,
Вдоль берегов зеленых поплыву.
И заверчусь на воле бестолково,
Намокну там, где изморось и дождь…
Ты обо мне заплачешь тальниково
И по теплу на отмель отойдешь.
Ты будешь жить, погоде на противясь,
Являть собой веселости пример,
Когда у первой глинистой плотины
Меня изловит шалый браконьер.
И буду я на службе у разора,
Познаю все: и непогодь, и страх.
Потом он, уходя от рыбнадзора,
Меня утопит где-то в камышах.
И ты придешь упружисто по зною,
Хмельна от лета, мяты и травы,
И проплывешь, белеясь надо мною,
Задев ногой обрывок бечевы.
«Не от белого снега душа отбелилась…»
Не от белого снега душа отбелилась,
И оттаяли губы не с печного тепла:
Это ты оказала великую милость,
Что меня под высокую руку взяла.
И отныне я твой неприкаянный данник,
Только что же дарить мне в чертоги твои,
Если сердце мое обкусали, как пряник,
Суматошные жрицы расхожей любви?
Не однажды в судьбе я терпел пораженье,
И, наверное, мне до сих пор поделом,
Что не хочешь вручить мне ярлык на княженье
В милосердном, в отходчивом сердце своем.
Но поверь моему немудреному слову,
А не хриплым, завистным голосам воронья:
Если грянет беда, то по первому зову
Положу свою душу за душу твоя.
Ты не вправе сама предаваться расколу,
И на клятвы, что я, как молитвы, творю,
Ты рукою своею, опущенной долу,
Что даруешь мне – жизнь или гибель мою?
«Когда ты от меня бесстрашно и надменно…»
Когда ты от меня бесстрашно и надменно
Полынь горчащих слов уносишь на губах,
Ты не любви бежишь доверчивого плена,
Бежишь меня не в поисках забав.
Но ты бежишь того слепого подозренья,
Как облачная тень за краешек земли,
Что к нам в недобрый час вдруг явится прозренье:
Неужто мы любви не обрели?
Твоей печали я не истинный виновник:
Ведь там, где ты бежишь, влекомая судьбой,
Любимый мой цветок – степной белоголовник —
Качает вслед пуховой головой.
Когда захочешь мне вернуть свои тревоги
И чашу до конца любовную испить,
Осиновым листом застынешь на пороге —
Я помогу порог переступить.
«Я псам бездомным больше не родня…»
Я псам бездомным больше не родня,
Не чую больше изморось спиною,
Отныне есть жилище у меня,
И женщина веселая со мною.
Ей от меня не нужно ничего,
Не