– Я подумаю, – кивнула Бероева.
– Кстати, у вас сохранились письма Федора? – сменила я тему.
– Конечно! Принести?
– Если не возражаете.
Анна Емельяновна подошла к комоду у противоположной стены. Ей пришлось отодвинуть его, чтобы прижатые к стенке на время уборки шкафчики можно было открыть, и она извлекла толстую пачку писем. Странно было видеть, что в наш век электроники и Интернета кто-то по-прежнему строчит письма от руки! Словно прочитав эту мысль на моем лице, Бероева сказала:
– Федя писать не очень любил. Обычно он присылал эсэмэски, но иногда, если было что сказать, писал. Он знал, что мне интересно, как они там живут, чем дышат… Кстати, все сообщения я до сих пор храню в телефоне – не хватает духу стереть. В последнюю неделю он сообщений не присылал, и я заволновалась. Как выяснилось, не зря!
– Я могу взять письма на время? – спросила я.
– Если обещаете вернуть. Только ничего подозрительного в этих письмах нет: знали бы вы, сколько раз я их перечитывала в поисках ответов на свои вопросы!
– Все-таки я бы тоже почитала, – сказала я. – Свежим взглядом, так сказать.
– Ну, попробуйте – чем черт не шутит! – согласилась Бероева.
– Вы же в прокуратуре работаете? – уточнила я.
– Точно. Только никакой высокой должности не занимаю – может, потому мне и не удается пробить стену молчания?
– Вы пытались заставить кого-нибудь на вашем месте работы связаться с военной прокуратурой?
– А как же, до сих пор пытаюсь! – развела она руками. – Буду и дальше пытаться, только сдается мне, с мертвой точки это дело не сдвинется! Может, Комитет солдатских матерей… Это Инга Шацкая к вам обратилась, да? Значит, она ничего сделать не может?
– Нет-нет, – поспешила успокоить я женщину. – Инга ко мне не обращалась – мы просто разговорились на похоронах. Понимаете, строго говоря, ОМР ведь не имеет отношения к тому, что случилось, – мы только проблемами в сфере медицины занимаемся. Я лишь хочу помочь коллеге выяснить, что произошло с ее сыном. Совершенно ясно, что смерть Кости связана с гибелью и вашего Феди.
– То есть ваше расследование неофициальное?
– Нет, но я обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы выяснить правду.
– Что ж, – медленно проговорила она, – это лучше, чем ничего! По крайней мере вы и Инга – единственные люди, которые предлагают хоть какую-то помощь. Все говорят мне, что в военные дела соваться бесполезно: что туда попало, то пропало – мой непосредственный начальник прямо так и выразился, представляете?!
– Значит, ничего подозрительного? – уточнил майор Карпухин, вертя в пальцах одно из писем.
– Это ни о чем не говорит, – возразила я. – Во-первых, письма из армии, как и из тюрьмы, проходят, как это – пер…
– Перлюстрацию, – кивнул он.
Артем