Она вернулась к нему и взяла за руку, силой расцепив скрещенные руки.
–Чтобы подняться наверх, нужно стоять на плечах гигантов. Анжелин напишет еще сотню таких статей, еще не один раз получит эти гранты, а у тебя такого шанса может и не быть.
–Сомнительный комплимент. – Буркнул Михаил.
–Это и не комплимент. – Ответила Сильва.
Она отошла к книжному стеллажу, отодвинула одну из книг, достала бутылку коньяка и жестом предложила ему. Михаил кивнул.
–Знаешь, я ведь заняла свое место лишь потому, что умела ждать. Я терпела, когда наука и образование менялись, и не всегда в лучшую сторону, я сидела на месте, пока другие уходили, не выдерживая унижений, я ждала. И я хочу чтобы ты понял, – она протянула ему стакан с коньяком, – мы похожи. Поэтому я выбрала тебя. Кто, как не мы, дети авторитарных родителей можем судить о терпении.
Михаил выпил коньяк залпом, отдал стакан ей и, уходя, бросил вслед:
–Сообщишь, когда примешь решение.
Сильва отрывисто посмеялась вслед захлопнувшейся двери. Она тоже была такой. Ничего. Это быстро проходит.
Когда Михаил вышел за дверь, ему показалось, что огромный камень взвалили ему на плечи и он, как Сизиф, вынужден катить его в гору. Как только он втаскивал свой камень сомнений на вершину горы, откуда эти сомнения выглядели как муравьи, а в памяти всплывали давние обиды и нереализованные амбиции, как камень обрушивался вниз, вместе с собой утягивая остатки его совести и вот сомнения снова были размером с саму гору.
И вот он раз за разом опять катил камень своей подлости наверх.
И когда он утром встретил Криса, напомнившему ему о пустоте того места, которое он занимал в жизни Ангелины, камень его находился на вершине горы. Когда он шел к доктору Сильва, камень качался, но стоял. Когда он отдавал ей флешку, чтобы удержать камень нужно было подпереть его спиной. Когда она приняла «его" работу камень сорвался вниз. Когда он вышел из кабинета, камень вновь лежал у подножья.
Он выпрямился и приготовился затаскивать камень обратно.
Глава 18.
Анжелин лежала ничком на собственной кровати, вжав голову в подушку и закрыла уши. Однако, успокоительная трескотня Бене могла бы пробить и стены Иерихона.
–Ангелина, ну, ты что? Что так убиваться? Знаешь, когда ты мне про него рассказывала, я представляла его по-другому. Но сегодня…, слушай, ну, какой из него Дьявол?
Бене, и правда, представляла себе другое. Она не была уверена каков именно должен был быть Сатана в ее понимании, но не такой.
–Хотя, надо признать, он очень привлекательный. Очень. – Хрипло добавила она, скорее, самой себе.
Только вздымание груди Анжелин, давало Бене понять, что та еще жива.
–Вот уж точно обаяние порока во всей красе.
Бенедикт погладила подругу по спине.
–Думаешь, теперь он разозлится и заберет…
Анжелин оторвалась от подушки и посмотрела на Бенедикт, будто впервые видела ее.
–По-твоему, я этого