Судьба Френсиса заставила меня быть осмотрительным, когда я добрался до руин вашего дворца, дабы мое безрассудство не помешало мне оказать помощь госпоже, которую вы поручили мне оберегать. Увы! Все люди графа, как и сам он, погибли в сражении с подлыми грабителями, ворвавшимися во дворец. Многие говорят, что ваш отец поджег дворец собственными руками, чтобы не дать врагу завладеть деньгами, которые были собраны и отданы ему на хранение людьми высокого сословия, дабы облегчить участь тех несчастных, которые, опустошив родные места перед приходом врага, каждодневно прибывали в Москву. Нет возможности узнать, как это было на самом деле, поскольку французские отряды сразу же устроили во дворце и вокруг него ужасную резню. Но точно известно, что почтенного Михаила, старого доброго слугу вашего отца, французские грабители схватили и вправду повесили как поджигателя, потому что он исполнял волю своего господина. Будь прокляты эти французы за свое злодеяние! Михаил был верным, храбрым и истинно русским человеком, но вы, ваша светлость, сами знаете, каким он был. Слезы жгучие льются из глаз, как подумаешь, что такого слугу убили за преданность своему хозяину, который был… Да что говорить, земля стонет от их злодеяний, и вскоре, я верю, она поглотит их всех.
Наполеон отговаривается тем, что жители Москвы сами подожгли свой город. Во многих случаях кто-то так и делал, чтобы не дать врагу попользоваться их добром и пировать за их столом, и что касается меня, то я горжусь ими за это. Кроме того, были и приказы Императора разрушать склады, что было весьма благоразумно. Они и так уже слишком многое заполучили. Но не тревожьтесь, прекрасная госпожа. У них есть враг, о котором они вовсе не помышляют и который с каждым днем все ближе и ближе. Наступает зима, и она хорошо потрудится над кучкой привыкших к солнцу итальянцев и одетых в легкие куртки французов. Вот тогда-то и наступит наше время; тогда они увидят, из какого кремня и какой стали сделаны русские. Каждый день, слава Богу, захватчики уже кое-где страдают от зимы. Видеть, как они стучат зубами от холода, – вот что греет мое сердце. Не имею ни малейшего намерения проявлять человеколюбие к таким диким чудовищам, как они. Они могут называть нас медведями, моя госпожа, они могут рассуждать о нашей свирепости – право слово, что за глупости! Я мог бы рассказать вам, моя госпожа, о том, что увидел собственными глазами, вы от этого лишились бы чувств, но я знаю, что мой добрый господин никогда бы так не сделал. Господь знает, как сильно вы уже настрадались. Так что смиренно молюсь о долгой жизни для вас и для храброго генерала и заверяю вас, что найду госпожу Ивановну, если она еще жива. На этом заканчиваю и
остаюсь самым преданным слугой
Вашей милости,
Питер Минчип.
Письмо XII
Сэр Эдвард Инглби
достопочтенному Чарльзу Слингсби
Москва,