Вернувшись, она сказала:
– Черненький такой, да? Успокойтесь, жив.
Но фамилии в списке не было. Тогда я не знала, что листки с данными пациентов вложены в файлы, приклеенные над кроватями, поэтому не перепутаешь.
– А вдруг вы ошиблись? – не отступала я. – Вы можете взять у меня фотоаппарат и тихонько сфотографировать его, чтобы я могла убедиться?
– Да вы что, обалдели? – засмеялась она. – Я всего лишь санитарка, там же врачи, обход утренний, и вообще это больница, не положено. Вот икону давайте, ее поставлю, – взяла она протянутую икону Серафима Вырицкого.
В сумке были семейные фотографии, иконы, святая вода и освященное на мощах божьих старцев масло, – все это положили мне заботливые родственники. Еще вчера такой арсенал дамской сумочки меня изрядно бы позабавил, но теперь я не находила его смешным или странным.
Любое не входящее в круг обязанностей дело и хорошее отношение должны быть оплачены, но от заготовленной заранее и невидимо протянутой бумажки санитарка резко отказалась и посоветовала мне:
– Уберите это и не предлагайте тут никому из персонала, мы за работу зарплату получаем.
Такая принципиальность удивила меня и огорчила, ведь она значила, что увидеть Медведя будет сложно.
Потом простучала каблуками медсестра. Увидев список больных с датой двухдневной давности, она ойкнула, быстро сняла и тут же принесла новый – с его фамилией!
Я позвонила ждавшим меня возле больницы и выдохнула в трубку одно слово:
– Жив!
Объяснила им, как лучше пройти, и вместе мы стали ждать выхода врача. Еще несколько часов, и я увижу Медведя.
– Пусть он только доживет до этого, Господи!
Врач оказался моим ровесником. Мы бросились к нему со всем пылом родственников, впервые оказавшихся в больнице. Восторга от встречи с нами он не испытывал и сквозь зубы цедил перечень диагнозов, закончив его вопросом:
– Среди вас врачи есть?
Видимо, если бы среди нас оказались врачи, разговор можно было бы считать оконченным, поскольку из вышесказанного им было очевидно, что обсуждать тут нечего. Но врачей не было, и его лицо приобрело страдальческое выражение в ожидании дилетантских вопросов, которые не замедлили последовать.
– Если он выживет и сумеет миновать неизбежный этап присоединения инфекций, то даже по самому благоприятному сценарию рассчитывать на полное восстановление после такой травмы не приходится. Он никогда не будет таким, как раньше.
– Понимаю, – кивала я, – мы и не думаем о полном восстановлении, лишь бы выжил. А почему должны присоединиться инфекции?
Позже я поняла, что это был очень глупый вопрос, потому что инфекции присоединяются неминуемо и запросто могут довершить то, что не сделала травма. Но тогда ответа на него я не знала.
Врача вопрос взбесил, поскольку объяснять азы медицинской практики он не собирался, всем своим