– Даром бы я не полез, – искренне признался парень.
Будь на его месте кто-нибудь похитрей, подумал я, уверял бы, что решился на такой поступок из «благородных» побуждений.
– Сколько? – спросил Марк.
– Три куска, если найду план, а так кусок.
– Щедрый, видать, человек.
Парень довольно осклабился, растянув большегубый рот:
– Это точно, деньги у него водятся. Мы тогда в «Будапеште» за вечер кусок просадили.
– Как вы договорились встретиться?
– Из кремля я должен топать на вокзал. По дороге он бы меня и встретил, а где точно – не знаю.
– Документы при себе имеются?
– Заводской пропуск.
– Давайте его сюда.
Парень безропотно полез в карман.
– Так вот, гражданин Сверчков, ваш пропуск пока будет у меня, – строго произнес Марк. – Берите сумку и направляйтесь к вокзалу той дорогой, которую вам указали. А я пойду следом, бежать не советую. Встретит вас Кирилл Борисович, сразу сумку не отдавайте, о чем-нибудь заговорите с ним, пока я не подоспею. Понятно?
– Подойдет случайный человек, а вы его сцапаете, – хмыкнул парень, оправившись от испуга.
– Не беспокойтесь, мы с Кириллом Борисовичем старые знакомые, я его ни с кем не спутаю: чернобородый, в шляпе, кожаной куртке и сапогах, в Александров вы приехали вместе с ним вчерашней вечерней электричкой. Все правильно?
Длинноволосый обреченно кивнул, спросил, переминаясь с ноги на ногу:
– Вы думаете, он не ученый?
– Ученые так не действуют.
– Он по-иностранному шпарит, как мы с вами по-русски.
Марк посмотрел на парня в упор:
– Откуда вам известно?
– Рядом с нами в ресторане иностранцы сидели, так он помог им сделать заказ официанту. Но не по-английски говорил, это точно. Мы его в школе долбили-долбили, да без толку, только отдельные слова понимаю…
Марк отвел меня в сторону, сказал, поглядывая на парня:
– Позвони от Ниткина в отделение милиции, передай дежурному, что здесь случилось. Как действовать дальше, они знают. И жди у Ниткина моего звонка.
– Я пойду с тобой. Вдруг чернобородый вооружен?
– Что вы с Пташниковым одно и то же заладили! – рассердился Марк.
– Ты ни разу его не видел, а он мог и переодеться, – привел я тогда другой довод.
– Зато он тебя хорошо запомнил, увидит – сразу почувствует неладное. А стрелять он не будет, сам слышал – интеллигентный человек, иностранные языки знает.
Я не понял, шутит Марк или говорит всерьез, но убедился – спорить с ним бесполезно.
Оставив мне фонарь, он вывел длинноволосого из церкви. Я дождался, когда смолкли их шаги, вернул икону Иоанна на прежнее место. Прежде чем уйти, осветил лицо евангелиста. Показалось, Иоанн смотрит на меня со злорадством, словно был доволен, что нам не удалось поймать чернобородого.
Небо над кремлем как бы поднялось выше и побледнело. Мелкие звезды погасли, светились самые яркие.