– В смысле, что ваши жертвы чаще умирают не от потери крови или силы, а от переломов и болевого шока. Это врожденная жестокость или приобретенная? – Не знаю, как это вышло, но вопрос получился очень дэриэлловским – спокойным и слегка снисходительным. Впрочем, Ксиль даже не обиделся.
– Хм… А ты знакома с механикой процесса? – вкрадчиво спросил он с тем же выражением, с каким говорил о тайных мыслях смотрителей в полувоенной организации… Тьфу ты!
– Нет! – ответила я, пожалуй, слишком поспешно. – Я таким не интересуюсь.
– Таким… Скажешь тоже, – искренне обиделся князь. – Ты еще сморщи носик и скажи, что это неприлично и неподобающе. Впрочем, неважно. Слушай. Голод – это не просто желание набить желудок. Есть, конечно, и физическая сторона, но если бы дело было только в ней, я бы предпочел ограничиться чашкой кофе и парой бутербродов. Ну, или лососем, запеченным на гриле… Э-э, ну, это не к теме! Так вот. Голод – это скорее истощение. И во время процесса я не только пью кровь, но и вытягиваю жизненную силу и магию – это энергетический голод. Фактически кровь нужна только как проводник. Обычно сильным князьям достаточно маленькой ранки, нарушающей кожный покров. А старейшина может тянуть силу и одним прикосновением… – На лицо его набежала тень, словно вспомнилось что-то неприятное. – Есть еще третья сторона – эмоциональная, и этот голод тоже требует утоления. Но в обычном состоянии человек испытывает слишком мало эмоций. Приходится… э-э…
– Стимулировать? – подсказала я. Дэриэлл может мной гордиться.
– Вот-вот. Способы разные. Поиграть в смертельные прятки, выскочить из-за угла, сломать руку… Поцеловать, в конце концов. – В голосе вновь появились опасно-тягучие нотки. У меня мурашки по спине побежали. – Тоже хорошая стимуляция эмоциональных взрывов. Но проще всего, конечно, причинить боль. Иногда увлекаешься настолько, что не можешь остановиться. Ведь чистые эмоции и жизненная сила текут рекой.
– А что предпочитаешь ты? – Идиотский вопрос вырвался прежде, чем я заткнулась. Максимилиан выразительно коснулся языком кончиков клыков.
– Совмещаю. Но лучше всего, когда жизнью делятся добровольно. Совершенно потрясающее ощущение – самопожертвование. Сладкое и горькое одновременно. В этом случае эмоции столь сильны, что стимулировать их не нужно. Так что если захочешь расстаться с жизнью, я всегда к твоим услугам, – подмигнул он.
Я нервно хохотнула, представив себе бредовый телефонный разговор: «Знаешь, мне что-то жить надоело… Ну, учителя достали, экзамены на носу…» – «Так в чем проблема? Приезжай, я как раз проголодался!» Да уж… Но тут мне в голову пришла пугающая мысль:
– Подожди… но ведь шакаи-ар – поголовно эмпаты! Это же не значит, что ты чувствуешь…
– То же, что и жертва. И боль, и удовольствие.
– А… смерть?
– И смерть у нас на двоих.
У меня закружилась голова, и на этот раз недомогание не имело ничего общего с кровопотерей. Боги, сколько