Он сбежал по крутым ступенями библиотеки, оказавшись на просторной монастырской площади с колодцем прямо перед главным собором. Братия торопилась, и из келий, и из мастерских, потому что отец эконом считал леность грехом, а инструменты без дела валяться не должны только потому, что на небе, видишь ли, звёзды.
К службе торопились в благочестивом молчании. Монастырь стоит на склоне, собор – выше всех, так что, оглянувшись от высоких дверей, узришь всю обитель как на ладони. Под звёздным небом сероватые некрашеные стены монастыря и рыжие черепичные крыши словно слились в сплошной занавес, завесу, за которой скрылось всё – жизнь, мечты, память… Даже родители, даже братишки с сестрёнками.
Матфей поёжился, как и всякий раз, когда вспоминал судорожно вцепившиеся в плечи батюшкины пальцы и мамины мокрые щёки. «Иди… иди, сыночек… там тебе хорошо будет…»
Что-то углядели в нём отцы монахи, коль уж взяли, не завернули, как множество других…
Нет, нет, ничего, ничего. Он их всех ещё увидит, конечно же, увидит. Он же знает, где они живут, а до городка Збаст, где устроился сапожник Савел Исидорти, всего-то неделя пути. Вот отпросится у отца настоятеля и сходит…
…Служба тянулась, как всегда, муторно и долго. Матфей старательно пел вместе со всеми, тянул шею, тщась рассмотреть Шестерых, во всех подробностях изображённых над алтарём. А чем ещё заняться на службе, которую благодаря отличной памяти знаешь назубок? Тут хоть женщины нарисованы… пусть и закутанные с головы до пят, только лицо видно, да отставленный локоть.
«И ведьма-а-ам даруй огнь и мор, огнь и мор вечный!»
Интересно, чем же это Силам Святым так ведьмы не потрафили?
«От Всадниц Ночный взор свой отве-е-ерзи, уста замкни! Огнь и мор на них, огнь и мор!»
Ночные Всадницы, хе-хе… Небось не только на конях скакать мастерицы. Но, говорят, и монаха на ложе оседлать не помешкают…
Ой-ой, спасите, караул! Да что ж это с мыслями моими сегодня?! Про другое думай, Матфей, про другое, да скорее, скорее!..
…Так, где там отец Мерафе? После ночной службы старик всегда любил ещё поспать, до утреннего распева. Ну да, вон он, пошёл в левое крыло, там кельи старших отцов. Библиотека пустая, писцы явятся только после первой светлой молитвы. Младшую братию отцы эконом с кастеляном сейчас нарядят на работы, а мы в это время…
– Вам помочь, отец Мерафе? Что-то хромаете вы опять. Колено натрудили?
– Ох, ох, ты никак, Матфейка, мальчик мой? Да, спасибо, что руку даёшь. Эх, старость не радость, скоро и вовсе карабкаться по этим ступеням не смогу…
– Я помогу, отец. На меня обопритесь, – от собора надо спуститься на площадь, а потом вновь подниматься, потому что кельи старших отцов строили высоко, чтобы, значит, «вид был получше». Зачем, почему, кто