Слышишь, небесный пиит,
Что-то от жизни головушка
Пуще болит и болит.
В громе ли, в песне ли, шорохе
Чаще препятствуют мне
В яви – обманы да мороки,
Слухи да страхи – во сне.
Раньше все грезились лошади,
В желтых веснушках июль.
Ныне – орущие площади,
Здания в оспинах пуль.
Эх ты, страна окаянная!
Тупо бредя сквозь бурьян,
Словно кабатчица пьяная,
Грязный мусолишь стакан.
Чья ты, не знаю, зазнобушка?
Я твой питух, не пиит…
Только садовый соловушка,
Горя не зная, гремит.
«Опять проголосил он, мой соловушка…»
Что-то от жизни головушка
Пуще болит и болит.
Опять проголосил он, мой соловушка —
Небесный перепуганный пиит,
Что до смерти безумная головушка
У всякого дерьма не заболит!
Похоже, я свой век уже отпотчевал
И этому с оглядкою, но рад.
Осталось имя древнее, а отчеством
И через раз досель не наградят.
Куда девалась стать или сноровушка,
На темя время шлепнуло печать.
Но коли уж линдикать не соловушкой,
Хотя бы сизым селезнем кричать…
Троица
Троица украсилась
пакленком с сережками.
Дождиком окладистым,
что пыльцу прибил,
Крашеными крышами,
травными дорожками,
Неизбывной горечью
прибранных могил.
А еще украсилась золотая Троица
Долго небывалою ласкою людской.
Кто от века праведен —
сердцем не расстроится,
А на души слабые снизойдет покой.
Помянули памятных предков
и родителей
И в глазах проталинных
пригасили свет,
Чтоб они услышали
в их немой обители,
Как потомки милые чутко чтут завет.
Всех она приветила, праведная Троица,
Хоть на день, но вволюшку
надышалась Русь.
Для меня ты, Троица,
как святая горница,
Я тобою радуюсь и тебе молюсь.
«На Троицу Господь спроста…»
На Троицу Господь спроста
послал дождя.
Он стал сперва нудить
и мелко притворяться:
То в сторону косил и топал, как дитя,
То маки целовал
с жеманною прохладцей.
И долго так гнусил, не мал и не удал,
Потом пришел в восторг
и лил напропалую…
Не так ли я в тебе сначала угадал,
А после полюбил гордыню роковую?
Трава валилась ниц
до хруста в позвонках,
А дождик лил и лил,
цвет маковый калеча…
Но я тебя