И Мирэе захотелось немного пожить у приветливой старушки. Она вспомнила о далеком Сундаре и дворцовых садах. Природа Крора была суровее, чем в ее краях, и Мирэя соскучилась по теплым светлым краскам и ароматам любимых цветов.
"Но мне надо вернуться к Юниэру, – подумала она нерешительно. – Нет, подожду еще день. Дам ему возможность найти меня". – Все-таки она опасалась, что, вернувшись, увидит Юниэра, привороженного чарами к Мудрене.
Мирэя поведала Вэнили свою историю, умолчав о Сундаре, представившись обыкновенной девушкой. Ей необходимо было поделиться с кем-нибудь чувствами, особенно, по поводу последних событий. Старушка утешала ее, говорила, что, конечно же, муж придет за ней, и она, Вэнили, порадуется их встрече.
Разоткровенничалась и Вэнили. Она рассказала о своем сыночке – смелом охотнике, о том, какие надежды возлагали на него они с мужем, как хотелось бы им вернуться на родину, и о том, как редко навещает теперь их сын, потому что пошел в ученики к магу.
Мирэя слушала невнимательно, ее занимала собственная история.
Потом она гуляла по саду, и голова кружилась от тончайших ароматов и обилия красок. Олвик гонялся за бабочками. Почувствовав усталость, они ушли подальше от дома, взобрались на холм и растянулись на солнышке. С холма открывался вид на тропинку, ведущую к домику старушки. Лес в этом месте выглядел обжитым и ухоженным, и странно было думать, что такое дружелюбное место окружают темные чащи.
Мирэя разомлела от тепла и тишины и чуть было не уснула. Но взглянув случайно на тропинку, обмерла от ужаса. Огромного роста мужчина с топором и связкой окровавленных кроликов в руках шагал к дому. Вид у него был зверский.
"Он же прямо к Вэнили идет", – испугалась девушка и кинулась бежать, чтобы предупредить хозяйку.
Вэнили удивленно выслушала взволнованную Мирэю.
– Что тебя так поразило, деточка?
– Надо спрятаться, сюда идет страшный человек.
– Где? – Вэнили выглянула за калитку.
– Ты меня обижаешь, – сказала она. – Это мой муж возвращается с охоты. Может, Рубан грубоват на твой деликатный вкус, но для меня он полон мужественной притягательности.
– Простите, я не знала, – только и могла выговорить Мирэя.
– Как же ты напугал нашу гостью, милый! – вышла навстречу мужу Вэнили.
– Кто это сюда забрел? – голос у Рубана был свистяще-шипящий, как у простуженного человека.
"Уж лучше бы он ревел", – подумала Мирэя.
Рубан впился в нее взглядом и растянул губы, изображая улыбку. Мирэя невольно шарахнулась в сторону.
– Только кролики на этот раз, – прохрипел Рубан, бросая к ногам женщин кровавые тушки. Тут Рубан заметил Олвика и протянул к нему мохнатые клешни.
– Это не еда! – воскликнула Мирэя поспешно.
– Неужели снежный волк! – лицо Рубана сложилось в гримасу, которая, должно быть, означала удивление или радость.
Уловив растерянное выражение на лице Мирэи, старушка объяснила:
– Рубан