Джонс продолжал вкалывать в поте лица и посылал жене крупные суммы денег на случай, если она захочет продлить отдых на Ривьере, пока он не закончит свой роман. Но у него не было привычки к серьезному труду. Джонс стал раздражительным и мрачным, непохожим на себя, начал худеть, потерял аппетит, его охватила апатия. Издатель пытался «нажать» на него, сначала по телефону, а потом, когда Джонс перестал брать трубку, с помощью телеграмм. Как человек с деловой хваткой – что является частым, хотя и не обязательным свойством авторов, пишущих ради денег, – Джонс настоял на выплате крупного аванса, и теперь издатель хотел убедиться, что тот действительно работает над книгой. Вполне естественная предосторожность, но издерганного и подавленного писателя это едва не свело с ума.
Кое-как успокоив издателя несколькими путаными фразами, которые, попади они в книгу, любой редактор вычеркнул бы из текста, Джонс, отчаявшийся, но не сломленный, удвоил усилия. Он уволил двух своих секретарей, в то время как третий, впечатлительный молодой человек, сам заразившийся его возбужденным состоянием, пять ночей подряд появлялся у кровати Джонса в виде сомнамбулы, бормоча стихи Уильяма Блейка, чем довел его до нервного срыва.
Джонс дал ему блестящие рекомендации и отправил в отставку. Следующие восемь недель он провел в частном пансионе, а затем обратился к знаменитому врачу-психоаналитику, чья репутация позволяла ему по старинке называть себя просто психиатром, и получил аудиенцию. Врач оказался маленькой, но зловещей на вид женщиной с улыбкой голодного крокодила и острым как нож взглядом. Ее внешность составляла разительный контраст с на редкость худым, истощенным и похожим на труп Джонсом. Погоняв его по обычным тестам, как ментальным, так и физическим, она ухмыльнулась, ткнула Джонса кулаком под ребра и посоветовала заняться садоводством.
– И не забудьте вернуть аванс издателю, – добавила врач.
Джонс, ни словом не обмолвившийся об авансе, был поражен ее проницательностью, однако наотрез отказался иметь хоть что-то общее с карьерой садовода.
– Когда я был мальчиком, – объяснил он, – у моего отца был приусадебный участок. Вы знаете, что это такое?
Маленькая женщина кивнула.
– Так вот, каждую Страстную пятницу, – продолжил Джонс, – отец с раннего утра тащил меня в огород и заставлял бросать картофелины в ямки, которые он проделывал с помощью лункокопателя. После моего пятнадцатилетия эта обязанность автоматически перешла к младшему брату, но с тех пор я поклялся никогда не брать в руки садовый инструмент.
– В таком случае, – произнесла доктор, – возьмите подержанную машину, отправляйтесь в путь и не останавливайтесь до тех пор, пока не найдете какую-нибудь приятную и уединенную деревню. Станьте частью местного общества. Изучайте ее жителей, но ничего не пишите. Любите их. Враждуйте с ними. Заведите тяжбу. Играйте в лапту.
– Но как же моя книга?! – воскликнул Джонс. – По договору я должен закончить ее через два месяца. Я не могу