когда-нибудь задумывались, как это, лечиться в психиатрической больнице? Возможно, вы думаете, что это приятное времяпрепровождение, по типу отпуска. Наверное, это так, но не там, где лечилась Кэтрин. Она находилась здесь уже очень долго, и за это время успела полностью впасть в депрессию. Да и как тут в неё не впадешь, когда первое, что с тобой делают по приезду, это заставляют надеть серый костюм, состоящий из балахонистой кофты и серых спортивных штанов. Затем, твои вещи тщательно перерывают, не брезгуя даже нижним бельём, а потом отправляют в комнату, где лишь две кровати и голые стены с окном. Ни телевизора, ни интернета, лишь общий телефон, душ и туалет, что не очень-то удобно. Но Кэтрин постепенно привыкала, говоря себе, что это лишь на некоторое время, а не на всю жизнь. Она привыкала даже к расписанию: в 8:00 подъём, ледяной душ в общей душевой, завтрак, состоящий из липкой каши с комочками, которую Кэтрин никогда не любила, бутерброда, и остывшего чая (по редким случаям давали что-то другое). Затем, все шли гулять. Тот, кому позволял диагноз, мог гулять самостоятельно, но на территории больницы, а тот, кто не мог, гулял лишь под строгим контролем надсмотрщика. Затем, физические нагрузки, отдых, обед, снова отдых, ужин и в 22:00 отбой. Кэтрин всё больше и больше становилась той однородной серой массой, в которую здесь превращали. А главным врачом этого учреждения была тридцатипятилетняя женщина по имени Каролина Дроун. Это высокая и статная блондинка с каре и зелёными кошачьими глазами. Она всегда ходила по больнице, как хищная кошка, высматривая себе добычу. Этот белый халат и очки в чёрной оправе лишь подчёркивали её высокомерность. От неё всегда пахло смесью сигарет и мятной жвачки. Хоть на территории больницы нельзя было курить, но она частенько позволяла себе эту вольность. Она всегда одевалась во что-то, вроде тёмных лакированных туфель, обтягивающего офисного платья, и любила делать маникюр. Сейчас, он был изумрудного цвета, как её глаза. Это были не пальцы, а вылитые кошачьи когти. Она не любила людей, но частенько проводила беседы с непослушными пациентами. Неизвестно, что она им говорила, но, когда они возвращались обратно, больше никогда не вели себя громко, а наоборот, тихо и скромно. Кэтрин в шутку называла её тигрицей, хотя, иногда, это и не казалось ей шуткой. Имя Каролины Дроун знал каждый пациент, и все её опасались, обходя лишний раз стороной, хотя она чаще всего сидела у себя в кабинете, не желая никого видеть. Один раз, Кэтрин там была: кожаное кресло, лакированный стол красного дерева, куча книжных полок, и вечный запах дыма от сигарет. Кэтрин иногда задумывалась: «Интересно, а у неё есть дети? Сомневаюсь, но вдруг… как же им не повезло». Она иногда думала, как же мог выглядеть её ребёнок: возможно, как все эти богатенькие сынки и дочки: разъезжает на дорогущем кабриолете с бутылкой шампанского, в солнечных очках и хорошим партнёром. Вот с кем, с кем, а с парнями Кэтрин редко везло. Были трое, но ничем серьёзным это никогда не заканчивалось: пару поцелуев, проведённая вместе ночь,
