– Я тебе сурьезно говорю… Полезешь – придушу!
– Придушишь? Поглядим! Мне даже ресно!
Тихон пружинисто вскочил. Подхватил Веру на руки. Она довольно рассмеялась:
– Гля, какой сильный! А на вид – замухрышка!
– Ты мое главное достоинство не знаешь! А как узнаешь…
– То не отлипну от тебя?
– Ага!
Тихон упал с ней на перину, впился в ее губы… как бы заxлебнулся – азартно засопел, застонал, все глубже погружаясь, по его же выражению, в теплое женское урочище…
Как никогда постарался! Оно ведь и бабу хотелось уважить – наголодалась! И силушку мужскую показать – в грязь лицом не ударить! «Теперича надолго ей…» Сам мгновенно заснул. Но уже вскоре Вера его растолкала, ласково прошептала на ухо:
– Миленький, сделай еще так же!
«Ненасытная! Изнасилует!..»
– Куда же ты? Че вскочил?
– В уборную схожу. Живот схватило!
– Поскорей вертайся, милок, на перинку!
Тихон огородами спешно подался домой, то и дело усмехаясь, то ли с горечью, то ли весело. То ль над собой, то ль над Веркой.
Саша жил в Волгограде, работал на заводе. Когда у него с женой родилась дочка, письмом вызвал мать, чтобы приехала нянчить внучку.
– Надо ехать, помочь. А ты, сынок, как же тут один?
– Проживу. Не горься.
Тихон проводил мать на поезд. В зале ожидания стал ждать автобуса. В углу в коляске сидел инвалид. Просил подаяние. Но мало кто ему давал. А он все играл и играл на старой хромке. И в мутную глубину вокзала текли, струились свежие, чистые звуки музыки.
С ведром и шваброй вошла уборщица. Угрюмо объявила:
– Санчас!
– А что нам делать? – растерянно спохватилась молодка с дюжиной сумок, пакетов, узелков.
– Да хучь зарядку!
Уборщица стала мыть полы, обильно смачивая их водой, отчего воздух промозгло похолодел. Чемоданы, сумки она с грохотом передвигала с места на место, толкая их сапожищем. Ворчала:
– Понапихались тут! Все куда-то едут, едут! Не сидится людям дома! – Шумно выжала тряпку: – Телехфон сломали, подоконники исписали, порезали…
Тяжело глянула на инвалида:
– А ты че тута рыпишь? Тебе пензии не хватает?!
Уборщица наконец помыла полы и ушла. И было примолкнувший народец вновь загомонил.
– Невестку-то я как любила! Как малое дитя, купала в ванной, блинами с медом кормила. А она намедни вот как обошлась: приводит незнакомую женщину и говорит: «Это моя новая свекровь».
Кто-то, подстраиваясь под Хазанова, поведал, как один ловкий папаша с красавцем-сыном ходил по богатым семьям, у кого были дочери на выданье. Якобы сватались. А после обильного угощения бесследно исчезали.
Тихон, слушая все это, подумал, что и он сам мог бы кое-что рассказать. Прошлым летом по туристической путевке приехал в Волгоград. И так увлеченно засматривался на ножки женщин, что не заметил, как отбился от своей группы. Разинув рот, блуждал по Аллее Героев. Тут к нему вежливо напросилась на «приятное общение в чудесный вечер» Олимпиада Вольдемаровна – таковой она представилась с доброй, милой улыбкой.