Оля примостилась на краешке кровати. Из-за ее спины выглядывали аккуратно рассаженные вдоль стены плюшевые мишки и зайки. Розовые обои, книжный шкаф, оклеенный огромными алыми сердцами, стол и портфель возле него…
Оля была одета в чистое, волосы заплетены, рядом – раскрытая книга: видимо, читали с мамой в ожидании известного батюшки, хваленого спасителя, чуть ли не экстрасенса. В левой руке у Оли лежал носовой платок, который она прижимала к лицу во время приступов, то есть почти постоянно. «Ого-оля!» – голова на тоненькой шее запрокидывалась и резко кивала. После каждого такого рева Оля крестила свободной рукой желудок. Беспомощный жест, которому научила мама…
Духота стояла жуткая. Из детской словно выкачали весь воздух. Жара – а окно намертво закупорено, ни щелочки…
– Привет, – сказал Северьян, и Оля повернула к нему бледное в свете ночника лицо.
Ох, нет.
Северьян приблизился и осторожно опустился перед ней на колени. Оля икала в платок. Он заставил ее отвести руку от лица и снова взглянул ей в глаза. Долго мучить не стал – отпустил, и Оля уткнулась обратно в свою тряпицу.
Да. Хоть это и невозможно – Есми не вселяются в живых людей! Но глаза Оли не были ее глазами. Сколько он уже повидал таких есмячих глаз… «Этого раньше не было!» – верно, потому что рядом не было Северьяна. Стоит ему уйти, и этот, и тот белоглазый, что ждет сейчас в машине, перестанут быть видимыми. Вот такая двоедушная ирония…
– Ну и как тебя оттуда доставать?..
– Ого-оля! – раскатисто сообщила девочка и запрокинула голову, как если бы провела целый день перед монитором и у нее затекла шея.
– Может, выйдешь?
– Ого-оля!
– Еще не надоело?
– Ого-оля!
– Вот ведь заладил…
С досады Северьян звучно хлопнул себя по коленям, встал и прошелся по комнате. Только теперь он заметил, что здесь было еще и пианино, которое не бросалось в глаза, потому что больше напоминало иконостас.
Чуть сдвинув в сторону Серафима Саровского, он отбарабанил на крышке незатейливый ритм.
– Тебя зовут-то как?
– Егор.
Северьян обернулся так резко, что смахнул рукавом рясы на пол пару распечатанных на принтере икон. Медленно, опасаясь спугнуть нового собеседника, он вернулся к Оле и снова сел, чтобы стать одного с нею роста.
– Егор, хм. А я Северьян. Поговоришь со мной?
Оля надула щеки, будто ее сейчас вырвет, но справилась, проглотила свою «оголю» и кивнула молча.
– Как ты в нее попал?
– Я испугался, а она внутри была пустая, – ровным голосом ответил Егор. – Вот я в ней и спрятался.
Северьян дал себе время осмыслить услышанное, но ничего не получилось.
– Что это значит – «пустая»?
Оля