Мы все собрались в прошлую субботу, притворяясь, будто знаем, что произошло, и будто испытываем уверенность в том, что можем её похоронить. Семь бывших жён Анка и прежних мачех юной Северин стояли рядом с ним, и их красивые лица отражали утончённую разновидность скорби, которую способны породить лишь те, кто с рождения тренировался жить на экране, отражая для нас наши собственные чувства в виде лунных эмоций, более мягких и убедительных, более холодных и деликатных.
И шокирую ли я кого-нибудь, если поведаю, что кивнула восьмой застывшей фигуре, которая стояла в значительном отдалении, и чёрная вуаль скрывала её лицо от любого взгляда вроде моего, способного высмотреть некое родственное сходство с пропавшей документальщицей в линии носа или копне волос? С той самой режиссёршей, чей гроб из сказки, пустой и хрустальный, с бархатной красной подушечкой (ничья голова не лежала на бархате, ничьи ноги не виднелись под саваном), украшенный воробьиными крыльями из слоновой кости и миртовыми ветвями из оникса, стоял пред нами, и над ним молились все блистательные люди, которых Северин когда-то любила.
Не сомневаюсь, она бы возненавидела этот гроб.
Но оторвите глаза от кометы Локсли – Шевченко и взгляните на истинных звёзд вечера! Персиваль Анк и его умопомрачительно милая дочь неполных пяти лет, Северин. Вот она бежит по дорожке, смеётся, и чёрные кудри пляшут, а миниатюрный турнюр красного бархатного платья от Барбо расшит осколками гранатов, которые на её детской талии не столько блестят, сколько полыхают. Однажды она станет красавицей, если отец об этом позаботится. Она оглядывается и подзывает его. Он, как всегда, застенчивый и не от мира сего, одет в безусловно восхитительный красный костюм, в тон наряду дочери. Обратите внимание на цветок венерианского мирта в оправе из слоновой кости на его лацкане – возможно, это намёк на то, где будет происходить действие следующего шедевра! Анк поправляет очки с алыми стёклами и следует за дочерью, длинные хвосты его смокинга от Айхендорфа по последней моде обшиты трепещущими воробьиными перьями, выкрашенными в эффектный оранжевый цвет. (Лично я абсолютно очарован новым птичьим направлением в мужской моде этого сезона. Намереваюсь вскорости заказать для себя двубортный попугайский костюм!) Малышка Северин, танцуя вдоль прохода, достаёт из шёлковой сумочки настоящие лепестки венерианского тамаринда и разбрасывает впереди – маленькая богиня, умело руководящая поклонением самой себе. Её звонкий смех и улыбка привлекают с десяток микрофонов и камер, и над ними безусловно будут корпеть ваш покорный слуга, а также соперники вашего покорного