– 8 июля, вечер, а что? – Он с недоумением уставился на меня.
– К завтрашнему вечеру немцы возьмут город!
Глава 6
Как ни странно, он спокойно отнесся к моему заявлению, только щека дернулась, вот и вся реакция. Прикрыв дверь, он сел на один из табуретов и, отвернувшись от меня, глухо спросил:
– Вы считаете, что, сообщив это, что-то измените?
– Да, – не совсем уверенно ответил я. – Ведь я вам точно говорю…
– Да ни черта это не изменит! – взорвался он. – Ни черта! Нет у нас возможности отстоять город! Нет! Биться будем, но не сдюжим! И без тебя было понятно, что городу часы остались!
По напряженной спине было видно, как тяжело ему давались эти слова. Я стоял в растерянности, не зная, что можно сказать, и тут в камеру вошли все те же амбалы, теперь вооруженные. Один из них занес мой ремень с немецкой сбруей и автомат, другой – форму и сапоги.
Старший лейтенант устало повернулся ко мне и сказал:
– Собирайтесь, хватит бельем сотрудников запугивать. Через час выезжаем, а без оружия теперь нельзя. – Потом глянул на амбалов и добавил: – За объект головами отвечаете. Через десять минут ко мне.
Проводив его обалдевшим взглядом, я начал одеваться и попытался завязать разговор с моими ангелами-хранителями:
– Мужики, может, хоть теперь познакомимся? А то как-то не по-человечески получается, может, вместе воевать придется, а даже имен ваших не знаю? Не шпион же я!
Тут один заржал:
– Ага, шпион, которому оружие возвращают и за гибель которого расстрелять обещают!
Второй добавил:
– Я – Сергей Дорохов, младший сержант, а он Сашка Кошкин, раззвиздяй и сержант, непонятно почему.
– Ну наконец-то заговорили! Я уж думал, вы немые оба.
– Не положено было разговаривать с тобой. Сам понимаешь. Ну, собрался? А то наш опаздунов не любит, пошли.
Идя по длинному коридору к лестнице в его конце, я задал давно интересующий меня вопрос:
– А кто этот «страшный лейтенант»?
Гмыкнув на мое определение звания своего начальника, Дорохов пояснил:
– Это начальник Управления НКГБ по Житомирской области Мартынов, Александр Николаевич. Хороший мужик, настоящий. И не старший лейтенант он, а капитан. Переодеться не успел после выезда, вот и ходит не по форме.
– Ясненько. Буду теперь хоть знать, как обращаться.
За разговором мы незаметно поднялись по лестнице и вышли в небольшой коридор, в который выходило несколько обитых дерматином дверей.
– Нам в последнюю, – пояснил «раззвиздяй», идя передо мной. – Щас конфет получим, килограмма по три монпансье, не меньше!
– За что?! – возмутился Дорохов.
– Найдется за что, – убежденно заявил Кошкин, и мы вошли в кабинет. Кошкин ошибся, конфет не дали.
В кабинете стоял большой Т-образный стол, покрытый темно-вишневым сукном, на котором громоздились картонные коробки. Рядом