А утром я позвонила на работу, отпросилась на целый день. Собрала вещи и ушла от Коли. Вышла из подъезда и увидела Машу. Та развешивала постиранное белье. Я улыбнулась ей. Она мне в ответ.
Пыльно, душно, но ждать можно
Вася о своей маме знал немного. Больше о ней не знал. Не знал, где она родилась, и как прошло ее детство, как познакомилась с мужчиной, от которого его – Васю родила, и куда потом он – этот мужчина, делся. Казалось, что до Васи Антонина Петровна и не жила вовсе. И так казалось не только Васе, но и мне, и даже самой Антонине Петровне. Она родила его уже за тридцать, осознанно и планомерно. Статусом матери-одиночки всегда гордилась, говорила об этом часто и многим.
Из Васиных рассказов я поняла, какой насыщенной была ее жизнь, когда ее жизнью было Васино детство. Во-первых, она много работала, чтобы ее Вася был вкусно накормлен и хорошо одет. Во-вторых, принимала самое активное участие в его социальной жизни – огрызалась с уличными мальчишками и бранилась с воспитателями в детском саду; потом были школьные учителя – одних она ругала, других одаривала. Также она делала подарки девочкам, которые нравились Васе, рассказывала их матерям о талантах и перспективах сына.
Но к ее глубочайшему сожалению Вася становился все старше и все самостоятельнее. Он стал бороться за свою независимость. В первую очередь он запретил матери появляться в школе. Стал сам выбирать себе одежду, и часто приходил домой за полночь. Но самым сложным стал вопрос о дальнейшем обучении после школы. Вася не хотел учиться вообще. Он хотел поскорее начать зарабатывать деньги. И в ход пошли материнские слезы. Когда они не помогли, Антонина Петровна впервые повысила на сына голос – она кричала, топала ногами, грозила оставить его без квартиры, пророчила ужасное, голодное будущее. Все это не произвело на Васю никакого впечатления, за исключением одного, последнего и неожиданного довода матери. Она пообещала купить ему машину. Так Вася стал студентом политехнического университета с личным авто, а Антонина Петровна осталась без копейки за душой еще и в долгах. Правда Вася больше времени проводил на парковке университета у своей машины, чем в его аудиториях, но мать все равно была счастлива.
Вася кое-как окончил университет, нашел работу и даже с первой зарплаты купил матери микроволновую печь. Антонина Петровна не могла налюбоваться на сына! Но как когда-то привязанность к матери сменилась борьбой за независимость, так борьба сменилась полнейшим равнодушием. Он просто ее не замечал. А Антонина Петровна подслушивала его телефонные разговоры, домысливала сказанное в них, следила за сыном из окна квартиры, и жила иллюзией, что, как и прежде является неотъемлемой частью его жизни.
И, конечно же, мое появление в их доме стало для нее ударом. Вася сказал с порога: «Мам, – это Маша, мы с ней расписались», и занес мои чемоданы. Антонина Петровна брезгливо окинула взглядом чемоданы и ушла на кухню. С этого момента она жила с глубочайшей обидой на сына в душе. Не спросил, не посоветовался, привел, живите с нею! А кто она такая? И Антонина Петровна всячески демонстрировала, что