Тишка испуганно обернулся, ожидая увидеть либо няньку Ниловну, либо самоё тётушку Екатерину Алексеевну, потерял равновесие и шлёпнулся в грязную лужу.
Сначала Вася громко расхохотался, но, нагнувшись над ямой и взглянув на жалкое лицо своего казачка, на его новый мундир, залепленный грязью, сразу перестал смеяться и помог Тишке вылезти из ямы. Тишка заплакал, сгребая с мундирчика густую илистую грязь.
– Чего теперь будет? – хныкал Тишка. – Съест меня Ниловна! Чего ты меня зря напугал?
Вася нахмурился. Он не хотел его пугать, он хотел только показать на галок: какие они умные.
– А чего они сделали? – продолжая всхлипывать, спросил Тишка.
– А вон, гляди, у каждого дупла сидят по парочке, караулят отведённые им на сходке гнёзда. А до того слышал, как галдели? Это они сговаривались о дележе.
– Пропади они пропадом, эти галки! – плакался Тишка. – Открутит теперь мне уши Ниловна!
При этих словах барчук нахмурился ещё больше. Пухлые детские губы его приняли выражение твёрдости и даже упрямства.
– Я скажу тётушке, что это я тебя толкнул.
– Ты? – отозвался Тишка. – Она тебя и слушать не будет.
Вася задумался. То, что говорил Тишка, была сущая правда. Вася знал, что в родовом имении Головниных, Гульёнках, хозяйничает тётушка Екатерина Алексеевна, которая считает его мальчиком дерзким, непослушным и даже злым.
Подумав немного, Вася сказал:
– Никто ничего не узнает, Тишка. Мы пойдём на пруд, вымоем твой мундир и высушим его на солнце. Вот и всё. Не буду я тётушке ничего говорить. А ты пока в рубахе походи.
И мальчики побежали к пруду.
Пруд в Гульёнках был большой. Начинался он в парке, затем выходил далеко за его пределы, оканчиваясь где-то в заболоченном лесу, и потому никогда не пересыхал.
Мальчиков тянуло к воде, как уток. Летом они часами просиживали в пруду, ловя золотистых карасей в верши, сплетённые из лозы, и наблюдая за тем, как плотно наевшиеся гуси, затевая весёлую игру, носятся вперегонки по его зеркальной поверхности и, ленясь подняться на воздух, чертят лапками по воде.
– Ленивые, – говорил, глядя на них, Вася. – Смотри, как хорошо летают чайки, всё небо облетят кругом. А ты бы хотел быть птицей? – спросил он вдруг Тишку.
Оказывается, и Тишка хотел быть птицей. – Коли хочешь, так надо быть птицей, – уверял Вася. – А чего же зря хотеть?
Но Тишка в ответ только качал головой.
Тишка хорошо знал, что он крепостной человек и что птицей ему быть не дозволено.
– Ну, если птицей не можно нам быть, – задумчиво отвечал Вася своему другу, – то начнём плавать на нашем славном корабле «Телемаке».
Так он называл старый плоскодонный дощаник[2], уже давно валявшийся в одном из заливчиков пруда в полузатопленном виде.
Немало трудов потратил Вася вместе с Тишкой, чтобы втайне от тётушки превратить это дырявое корыто в «бриг[3] с парусами, послушный океанским