Письма. блаженный Иероним Стридонский

их более, чем Христа, погубляет душу свою (Мф. 10, 37–39). Враг держит меч, чтобы поразить меня; я ли буду думать о слезах матери? Оставлю ли я для отца воинство Христово, тогда как ради Христа я не обязан даже похоронить его, хотя и обязан погребать всех ради Христа? Для Господа, грядущего на страдания, Петр, робко советующий, был соблазном (Мф. 16, 22–23). Павел, когда братия удерживали его, чтобы он не шел в Иерусалим, сказал: что творите, плачуще и сокрушающе ми сердце? Аз бо не то́чию связан быти хощу, но и умре́ти во Иерусалиме готов есмь за имя Господа Иисуса (Деян. 21, 13). Привязанность к близким, это стенобитное орудие, потрясающее веру, должно быть отражено стеною Евангелия. «Мать Моя и братья Мои те суть, которые творят волю Отца Моего Небесного» (Лк. 8, 21; Мф. 12, 49). Если они веруют во Христа, они будут благосклонно смотреть на мои намерения подвизаться во имя Его. Если не веруют, то пусть мертвые погребут своих мертвецов (Мф. 8, 22). Но это, скажешь ты, имеет значение по отношению к мученичеству.

      Ошибаешься, брат, ошибаешься, если думаешь, что христианин когда-нибудь не терпит преследования; тогда-то особенно ты и находишься в осаде, когда не знаешь, что ты в осаде. Враг наш яко лев, рыка́я, ходит, иски́й кого поглоти́ти (1 Пет. 5, 8), а ты предполагаешь мир? «Он приседи́т в лови́тельстве с богатыми и втайне убивает неповинного; очи его смотрят на нищего. Он коварствует втайне, как лев в пещере своей; он коварствует, чтобы схватить нищего» (Пс. 9, 29–30); а ты, будущая добыча, под тению ветвистого дерева вкушаешь сладкий сон? То меня преследует роскошь, то пытается захватить скупость, то чрево хочет быть мне богом вместо Христа; то нечистые пожелания побуждают изгнать обитающего во мне Святаго Духа, осквернить храм Его. Преследует, говорю, меня враг, у которого «тысяча имен, тысяча способов вредить» (Вергилий. Энеида); я ли, несчастный, попадаясь в плен, буду считать себя победителем?

      Я желаю, любезнейший брат, чтобы, взвесив тяжесть соблазнов, ты исчисленные нами влечения считал не менее преступными, как и идолослужение. Внемли изречению апостола, который говорит: знайте разумно, яко всяк блудни́к, или нечи́ст, или лихоимец, или обманщик, иже есть идолослужитель, не и́мать достояния в Царствии Христа и Бога (Еф. 5, 5). И хотя вообще Богу противно все, что имеет отношение к диаволу, – а идолослужение имеет отношение к диаволу, ибо ему посвящены все идолы, – однако апостол в другом месте делает подробное и поименное исчисление такого рода: умертвите уды ваша, еже на земли, отлагая блуд, нечистоту… похоть злую и лихоимание (cupiditatem), еже суть идолослужение, ихже ради грядет гнев Божий (Кол. 3, 5–6). Не в том только состоит служение идолу, если кто двумя пальцами бросит ладану на жертвенный костер или совершит возлияние, почерпнув из чаши стакан цельного вина. Пусть скажет, что нет идолослужения в любостяжании, тот, кто назовет справедливым предание Христа за тридцать сребреников. Пусть скажет, что нет попрания святыни в похоти, тот, кто нечистым смешением с жертвами общественного невоздержания осквернил члены Христовы и жертву живую, угодную Богу. Пусть признает, что нет идолослужения в обмане,