Её лицо было мраморно-белым. «Наверное, она пила уксус или лимонную кислоту», – подумала я. Где-то я читала, что девушки в 19 веке так делали, так как в моде была «болезненная женственность».
Тёмно-каштановые вьющиеся волосы были собраны на затылке и свисали локонами, тогда как у других дам – собраны в высокие причёски, переплетённые всевозможными косичками. На голове была маленькая зелёная шляпка с вуалью, прикрывающая глаза, но открывая при этом изящный носик. Очаровательная улыбка будто застыла на пухлых соблазнительных губах.
Но самым восхитительным, от чего невозможно было оторвать взгляд, был гарнитур – колье и серьги, свисающие почти до плеч, подчёркивая её «лебединую» шею.
Гарнитур был выполнен из белого золота, платины и драгоценных камней. В центре колье красовалась голова Клеопатры с короной, стилизованной под двух змей, поднявших головы, сплетённые между собой. Цепочку заменяли тонкие золотые фрагменты в виде веток, которые соединялись между собой кольцами с изумрудными подвесками в виде виноградных гроздьев. Золотые ветки были обвиты змеями, выполненными из прозрачных бриллиантов и сапфиров так искусно, что, при попадании на них света, казалось, что они извиваются.
Серьги также представляли собой гроздья винограда, обвитые змеями. Глаза Клеопатры и змей искрились изумрудами. Это зрелище просто завораживало.
Красавица то открывала, то закрывала веер. Казалось, она была чем-то обеспокоена. Но застывшая на губах улыбка и вуаль не позволяли окружающим проникнуть в её внутренний мир.
Через мгновение я увидела, как через всю залу к ней направляется красавец гусар. Он был высокого роста. Гордая осанка и орлиный нос выдавали породу. Большие голубые глаза диссонировали со слегка волнистыми тёмными волосами, выбивавшимися из-под высокого чёрного кивера. Маленькие усики, слегка закрученные кверху по тогдашней моде, обрамляли красивой формы верхнюю губу.
На нём был чёрный доломан, воротник, обшлага и спинка которого были расшиты золотым галуном в виде «гусарских узлов», а вокруг шнуров нашита бахрома. Через его левое плечо был перекинут ментик с позолоченными пуговицами в несколько рядов, подбитый каракулевым мехом. Вместо наплечных шнуров с гомбочками почему-то были эполеты. Это показалось мне неестественным.
Мой отец, будучи кадровым офицером, увлекался историей русской армии и флота, начиная с петровских времён. В детстве он часто рассказывал мне о прославленных героях, защитниках Отечества. Особенно полюбились рассказы о бравых гусарах.
Папа часто доставал большие фолианты с книжной полки, раскладывал их на письменном столе и, бережно переворачивая полупрозрачные листочки кальки, покрывающие цветные рисунки с изображением, как он выражался, «обмундирования» военнослужащих разных родов войск и времён, подробно рассказывал, как называется