– Вон там!
Она махнула рукой в сторону двери и поглядела на мои руки.
– Наверное, шесть с половиной.
«Перчатки, перчатки, перчатки», – повторяла я про себя, открывая шкафчик, в котором грудами высились какие-то непонятные упаковки. Вот эта длинная пластмассовая штука – зачем она нужна? А что за проволока торчит наружу? И кому может понадобиться такое количество смазки? Я отодвинула в сторону целую гору барахла и наткнулась на стопку плоских бумажных пакетов. Разорвала один и – да! первый успех в моей акушерской карьере! – обнаружила резиновые перчатки. Но не успела я порадоваться, как из-за спины раздался душераздирающий вопль.
Филлис стояла там же, где я ее оставила, держа голову так близко к промежности женщины, что носом могла бы легко затолкать головку ребенка обратно внутрь. Массивный шлепок густой красной слизи упал на простыню у роженицы между колен, и Филлис положила руки в перчатках на небольшой участок макушки, быстро продвигавшейся вперед при каждой потуге. Присоединившись к Филлис у рабочего конца койки, я вдруг вспомнила, как смотрела видео про роды в классе у мистера Каца. Ощущение чуда было то же самое, но на этот раз все происходило здесь и сейчас: женское тело превратилось в мешанину цветных пятен, а в воздухе витал солоноватый, отдающий медью запах – то ли кровь, то ли море. Большая часть головки со светлыми волосиками, испачканными кровью и слизью, уже вышла наружу, и да, генитальные бородавки покрывали растянутые половые губы и росли изо всех складок промежности. Не так я представляла себе первые роды, на которых буду присутствовать как практикантка, но зрелище все равно казалось удивительным, и диким, и в то же время прекрасным – даже с бородавками.
– Положи руки на головку, – прошипела Филлис.
Я опомнилась и стала торопливо натягивать перчатки.
– На головку, – не скрывая раздражения, повторила она.
Я положила руки на самую макушку, аккуратно подгибая ее, как нас учили, и одновременно следя за натянутой кожей вокруг, выискивая наиболее тонкие участки, грозившие разрывом. Филлис наложила свои руки поверх моих, руководя мною и поправляя угол наклона. Женщина снова стала тужиться.
– Дышите спокойно, – обратилась к ней Филлис ласковым, подбадривающим голосом, весьма отличавшимся от того, который она использовала со мной.
– Теперь выдох, – сказала она, но потуги были слишком сильными, и роженица не могла их контролировать, так что головка ребенка выскользнула, и мы увидели зажмуренные глазки и надутые губы, выдувающие из слизи пузыри. В промежутке между потугами головка плавно повернулась в мою сторону, а тельце выполнило все внутренние движения, необходимые, чтобы пройти через материнский таз. Прямо как в учебнике! Идеально.
Ребенок открыл глаза и поглядел на меня недовольным, холодным взглядом. «Ты здесь», – словно говорил этот взгляд. – «Все происходит на самом деле».
Внезапно успокоившись