И профессор рассмеялся. И вместе с ним рассмеялся Митя. Он открыл дверцы и заглянул внутрь: в шкафу хранились какая-то одежда, книги, трости – разнообразные вещи, и каждая с provenance. «Интересно, сколько потребовалось бы вечеров, чтобы рассказать о них?» – подумалось Мите. Он закрыл и открыл шкаф несколько раз, как просил профессор, и действительно раздался не то скрип, не то песня, не то жалобное ворчанье.
– Спасибо, Дима! – поблагодарил Марк Наумович, и только теперь журналист вернулся на своё место напротив профессора, а тот продолжил свой рассказ.
– Когда-то в этом шкафу хранилась маленькая-маленькая шкатулочка, изящная вещица. По семейному преданию, моему деду заказал её один важный сановник из Санкт-Петербурга, приезжавший иногда погостить на лето в наш город, он был родом отсюда. Фамилию его я вам называть не буду, да и неважно уже это. Шкатулочку нужно было изготовить по меркам портсигара с клеймом Ивана Хлебникова, чтобы и подарочная коробочка соответствовала по красоте презенту. Сановник хотел подарить портсигар кому-то из великих князей. Знаете ли вы, кто такой Иван Хлебников?
И журналист снова покачал головой. Ему стало немножко стыдно, что он так мало знает, что он так необразован.
– Иван Хлебников был выходцем из купцов, жил в Москве, владел фабрикой «изделий золотых, серебряных, бриллиантовых», как говорилось в рекламе того времени. Дело своё развивал успешно, талантом обладал большим и потому заслужил право стать поставщиком императорского двора. Сам Иван Петрович умер ещё до начала XX века, но у него были наследники, которые продолжили его занятие. И тут грянула революция, не стало ни императорской фамилии, ни сановника, заказавшего шкатулку для портсигара, ни фабрики Хлебникова… По какому-то стечению обстоятельств – дед никогда не рассказывал подробностей – шкатулка с портсигаром осталась у нас в семье. Показывать кому-либо такие вещи в советское время было не очень-то безопасно, а болтать о них и вовсе не стоило, поэтому шкатулка с портсигаром лежали вот в этом самом шкафу и ждали своего часа.
И вот, когда сын заболел, я решил, что час настал. Пора их продать, чтобы были деньги на лечение. Я связался с художественной галереей в Питере, выслал им по электронной почте фотографии. Что там началось! Не прошло и десяти минут, как ушло электронное письмо, а мне уже звонили: ещё бы, такая ценность хранилась где-то в провинции все эти годы! Искусствовед, с которым я беседовал, спросил, есть ли у