– Что ты?..
– Я была с Калькулюсом, – она помолчала. – Под тем деревом, где вокруг кусты.
Мы закивали. Там школьники всегда уединялись. Луйю нехотя улыбнулась.
– Я не такая, как вы трое. Ну, может, Дити меня поймет.
Бинта достала из сумки бутылку воды и протянула Луйю. Та отпила, а затем заговорила с яростью, которой я в ней не подозревала.
– Я пыталась, но я это люблю. Всегда любила! Почему нельзя?
– Луйю, что… – начала Дити.
– Целоваться, обниматься, трахаться, – сказала Луйю, глядя на Дити. – Ты ведь знаешь. Это приятно. Мы с тобой давно это знаем, – она взглянула на Бинту. – Это приятно, когда все хорошо. Я знаю, что теперь мужчинам нельзя нас трогать, и я пыталась!
Я взяла ее руку, но она отдернула.
– Я три года пыталась. Потом однажды пришел Гван, и я дала себя поцеловать. Сначала было хорошо, но потом стало плохо. Мне… стало больно! Кто такое со мной сделал? Нельзя же просто…
Она тяжело дышала.
– Скоро нам будет восемнадцать, мы будем совсем взрослые! Зачем ждать замужества, чтобы насладиться дарами Ани! А это проклятье я хочу снять. Я уже пыталась… Сегодня чуть не умерла. Калькулюс отказывается продолжать, – она посмотрела мне за спину и закричала: – Вон он!
Мы все обернулись на Калькулюса, стоявшего за школьным забором. Он быстро пошел прочь, крикнув:
– Я не хочу стать твоим убийцей!
– Ани тебе член засушит! – крикнула Луйю.
– Луйю! – взвизгнула Дити.
– А мне плевать, – сказала Луйю, отвернувшись.
– Это пройдет, – сказала я. – Скоро станет лучше.
Я не первый раз видела ее такой. «В тот день, когда она прошла мимо меня и выглядела больной», – подумала я.
– Мне никогда не станет лучше.
– Это проклятье? – спросила меня Бинта.
– Вряд ли, – сказала я.
Мне не нравилось, что они считают меня специалистом по проклятьям.
– Это оно, – сказала Дити. – Два года назад я позволила Фанази… коснуться меня. Мы целовались и… мне стало так больно, что я заплакала. Он обиделся и до сих пор со мной не разговаривает.
– Это не проклятье, – вдруг сказала Бинта. – Это Ани нас защищает.
– От чего? – рявкнула Луйю. – От удовольствия? Не надо мне такой защиты!
– А мне надо! – отрезала Бинта. – Ты сама не понимаешь своего блага. Тебе повезло, что ты не забеременела! Ани тебя защитила. Она защищает меня. Мой отец… – она зажала рот рукой.
– Твой отец что? – нахмурилась Луйю.
Я тихо зарычала.
– Бинта, говори. Что, что такое?
– Он снова пытался? – спросила Дити, когда Бинта отказалась отвечать. – Правда?
– И не смог, потому что тебя скрутило от боли? – спросила я.
– Ани меня бережет, – настаивала Бинта, со щек которой капали слезы.
Мы замолчали.
– Он теперь понял, – сказала Бинта. – Он больше ко мне не притронется.
– Неважно, – сказала Луйю. –