Ущелье дьявола. Александр Дюма

Лир называл бурю своей дочерью, а я называю ее сестрой. Не бойся, Юлиус, ничего с нами не случится. Ведь я смеюсь не над грозой, а вместе с грозой. Я не презираю ее, а люблю. Гроза и я – мы два друга. Она не захочет мне вредить, потому что я подобен ей. Люди считают ее вредоносной. Дураки! Гроза необходима. У нее есть чему поучиться. Это могучее явление, конечно, может убить, что-то разрушить, но в целом дарует рост и силу всему сущему. Я тоже гроза. Сейчас как раз самое время порассуждать об этом. Я и сам готов совершить зло, чтобы породить благо, посеять смерть, чтобы сотворить жизнь. Главное, чтобы высший смысл одушевлял эти крайние меры и оправдывал убийственное средство благим результатом.

      – Молчи, Самуил, ты клевещешь на себя.

      – Когда ты произносишь мое имя, мне слышится имя черта: Самиель[1]. Ах ты, суеверное дитя! Ты воображаешь, что я настоящий черт, сатана, Вельзевул, Мефистофель, что я сейчас превращусь в черного кота или пуделя… Ого! Это что такое?..

      Внезапно конь Самуила в каком-то ужасе отпрянул в сторону. Вероятно, поблизости возникла неминуемая опасность, и конь ее учуял. Юноша ждал молнии, чтобы рассмотреть, что так напугало животное. Долго ждать не пришлось. Огненное лезвие рассекло небо, ярко осветив все вокруг. Возле дороги зияла пропасть. Молния осветила лишь верхнюю часть ее отвесных склонов, а потому понять, насколько она глубока, не было никакой возможности.

      – Вот так ямка! – воскликнул Самуил, понуждая коня приблизиться к обрыву.

      – Берегись! – предостерег его Юлиус.

      – Мне непременно хочется взглянуть поближе, – ответил Самуил.

      И, сойдя с коня, он бросил поводья Юлиусу, подошел к самому краю пропасти и наклонился над ней. Но в темноте разглядеть что-либо не представлялось возможным. Тогда он подтолкнул к краю кусок гранита, который покатился в бездну. Юноша прислушался, но ничего не уловил.

      – Должно быть, камень упал на что-то мягкое, – сказал он, – потому что я не услышал ни малейшего звука.

      Едва он произнес эти слова, как из мрачной глубины послышался глухой всплеск.

      – О, пропасть очень глубока, – заметил юноша. – Узнать бы, как она называется!

      – Ущелье дьявола! – ответил с другого края бездны кто-то громким и ясным голосом.

      – Кто это сказал? – вскрикнул Самуил.

      Снова вспыхнула молния, и на противоположной стороне пропасти молодым путешественникам явилось странное видение.

      II

      Видение

      То была молодая девушка с распущенными волосами, с обнаженными ногами и руками, с черной накидкой на голове, которую раздувало ветром так, что она образовывала нечто вроде купола, и в короткой красной юбке, цвет которой казался еще ярче в свете молнии. Рядом с этим существом, исполненным странной красоты, стояло какое-то рогатое животное на веревке. Но молния погасла, а с ней исчезло и видение.

      – Ты видел, Самуил? – спросил Юлиус растерянно.

      – Конечно, черт побери! Видел и слышал!

      – А знаешь, если бы образованному человеку