Тут важно и страшно направление первого импульса. Как и злые усмешки при телевизионном рассказе о десяти арабах-террористах. Как и разговоры о том, что ополченцы пойдут мстить «ваххабитам».
Беслан, кроме того, что это столица знаменитых осетинских водок, – самый крупный гражданский и военный аэродром на Северном Кавказе. Если туда опять прилетит важная комиссия из Москвы, перед посадкой ей стоит посмотреть в иллюминаторы правого борта – она увидит новое кладбище, где еще нет высоких деревьев – только ровные ряды одинаковых могил. Здесь похоронены жертвы этого теракта. А с холмов вокруг аэропорта видны три деревни. Это уже Ингушетия.
Я видел под Назранью мемориал жертвам геноцида ингушского народа. Экспозиция в нем поделена поровну: стенды, рассказывающие о сталинской депортации 1944 года, и стенды, рассказывающие об осетино-ингушском конфликте 1992 года. В Беслане никто не жалел ни о первом событии, ни о втором. Хотя понимали, что геноцид был, но считали его возможной мерой. Никого не волновали мои рассказы о страшном погроме в Назрани 22 июня 2004 года, когда вместе с милиционерами погибло и 20 мирных жителей. Беслан затмил и взрывы самолетов, и шахидку на «Рижской». Он запугивал власть не только ощущением достижимости любого объекта, но и доисторической, нечеловеческой жестокостью, способной вызвать лавину неконтролируемого террора, кровной мести, национального безумия.
А зачем власть пришла с оружием на Кавказ, влезла с тупой прапорщицкой самоуверенностью в старые разборки? И осетины, и ингуши, и их соседи считают себя потомками древних аланов, они веками гоняли друг друга по «кавказскому меловому кругу». У них у всех – христиан, язычников и атеистов – одинаковые имена. Потом жизнь в большой империи равняла всех одинаковым гнетом, потом появилась возможность под идеологическими лозунгами поживиться землей соседа – и начали кроить границы. Непонятно, почему в составе Грузии оказалась Южная Осетия, а ингушей слили с их недругами-чеченцами, почему всех расселили именно так. Лучше не стало, разбои и набеги продолжаются, но теперь виновата уже Москва – все стороны убеждены в ее корыстных умыслах.
Боевики готовились к операции в приграничном лесу, который не контролировался ни осетинской, ни ингушской милицией. В банде были и чеченцы, и ингуши, и осетины, и русские. Отряд проехал к Беслану по дороге, которую используют бензовозы с ворованным горючим, где есть твердая такса за проезд любой машины без досмотра. Им помогло обычное воровство, обычная вненациональная коррупция.
Им помогает и само безынициативное устройство наших властных структур, когда псевдокрепкая «вертикаль» способна проводить решения только одного человека, да и то с задержками и искажениями. Не пустили Александра Дзасохова к переговорам – он по цековско-дипломатической привычке согласовывал каждый шаг с растерявшейся Москвой –