Есть имущие люди, смерть которых щадит, но которые с жёлтым металлом неосторожны. И они за многие годы становятся пропитанными наслаждением его присутствия, отравленными, связанными. Они без него жить не могут. То есть буквально! Вот, горбун не может уж красть, он не добычлив, он бесполезен. Но здесь – он всем нужен. Именно в силу своей страсти – видеть золото каждый свой миг, звенеть, пересчитывать. Он спит с ним, играет, носит на себе, хотя и тяжело. Открою секрет: он пробовал его даже есть. Долго мучился, пока монетки проходили по его старым кишкам. Пришлось тайно тащить сюда усыплённого лекаря. Впрочем, лекаря потом, для надёжности, здесь же и закопали.
Приковылял горбун, принёс на себе звенящую жёлтую сбрую. Принёс и вино, и бокалы. Конечно же, жёлтые, золотые.
– Лучшие застолья – это застолья втроём, – важно сообщил Касым-баба. – Ну и коронования тоже! Глазам не приходится бегать, и многоголосье в уши не лезет. Знай, Король: хочешь отдыха для души – пригласи двух друзей.
– Или двух женщин! – подмигнул и прихлопнул в ладоши горбун.
– Да, но тогда будет потяжелей! Даже если ты молод. А всё же, как тебе удалось миновать гаремную стражу?..
Глава 2
Каменный котёл
– А ты уверен, что не допускаешь ошибки? – однажды спросила меня Эвелин. – Коран запрещает правоверным пить вино, откуда же во дворце у Хумима столько кувшинов крепкого коньяку?
– Безусловно, могу ошибаться в деталях, – ответил я после раздумья. – Но сам факт имел место. В Багдаде о нём помнят. И не мудрено: много шума наделал. Что же с того, что Коран запрещает пить хмельные напитки? Коран не велит правоверному быть гневным, а велит быть милосердным, но сколько крови людской пролили называющие себя приверженцами ислама? Реки! Такие, что всего забвения Прошлого не хватит, чтобы их скрыть. Сам же Хумим говорил, что сура о запрете вина – для тех, кто характером слаб и владеть собой, опьянев, не умеет. А он – умеет. К тому же пьёт мало. Вреда от этого нет.
И ещё – прошу обратить внимание: я не делаю выводов. Я просто рассказываю.
След оборотня
Не двигайся, – сказал человек Бэнсону. – Я перетащу тебя в тень. Здесь слишком солнце палит.
До странности цепкими и сильными оказались руки у небольшого, в общем-то, человека. Накрутив на правую кисть ворот Бэнсоновой куртки, он крепко упёрся пятками в землю, осторожно, медленно сдвинул массивное тело и поволок, пятясь задом. Он не помогал себе второй рукой, – левая ладонь