Эвелин кивнула, взяла за руки стоявших поодаль мальчишек и быстро пошла к лагерю, кивнув на ходу уже Алис, которая, в свою очередь, потащила туда же старичков – Биглей.
– А накажем мы просто, – неторопливо и властно проговорил Стив.
Он подошёл, взглянул на сидящего, размазывающего по лицу кровь Даниэля.
– Вору перестанем выдавать еду. Навсегда. Полностью. Пусть кормит себя, как умеет.
– Правильно! – поспешно и радостно одобрил Герберт.
– Но ведь, – я в изумлении смотрел на них, – это же смерть! Он же умрёт, он не сможет!
– Тут, плотник, нет ни судьи, ни тюрьмы. Тут положенье суровое! – сказал, как будто даже насмешливо, Стив. – Да, здесь украсть еду – всё равно что убить. И он начал первым.
– “Всё равно что убить” и “убить”, – это разные вещи! – твёрдо выговорил я. – И вы, мистер Стив, единолично решаете такого вот рода вопросы? Как будто вся наша еда – ваша собственность?
– Зачем же единолично, – сказал он, прищурив глаза. – Решим сообща.
– Все решим? – уточнил я, понимая, как настроены ушедшие в лагерь.
– Нет! – непреклонно, и даже вроде как зло, заявил Стив. – Только мужчины.
Быстрым взглядом блескучих, коричневых глаз он окинул молчащих матросов.
– Давайте, ребята. Кто за то, чтобы оставить вора без еды, подходите сюда.
Герберт тотчас приблизился, кто-то из матросов тоже пошёл, кто-то топтался на месте. Пятеро охотников сошлись почти сразу. Ко мне подошли Нох и Бэнсон. Оставшиеся трое (если не считать не участвующего в принятии решения Даниэля) матросов разделились так: двое – к ним, один – к нам. Конечно, они колебались, но не колебаться здесь было трудно: пятеро охотников, давних друзей, были силой.
– Четверо против семи, плотник! – подпустив в голос скорби, сообщил Стив очевидный расклад. – Даже если быть до конца щепетильными, и пригласить мистера Бигля, то его голос ничего не решает. Нас всё равно больше. Значит, вор еды не получит.
– Значит, он через неделю умрёт.
– Ну и поплачь над ним, если хочешь! Ты уже ничего не изменишь. Решили свободно, без подкупа и угроз. Так, как я и сказал с самого начала. Вопрос решён.
Стив повернулся, чтобы уйти.
– Нет! – холодея от принятого решения, остановил его я. – Не решён.
– А что такое? – с угрозой, с готовностью качнулся ко мне Герберт.
– Моя доля еды – она ведь законна?
– Не спорит никто, – сказал, после секундной паузы, Стив. – Не пойму, чип, к чему ты ведёшь?
– Я свою долю уступаю ему, – как можно спокойнее выговорил я и кивнул на сидящего Даниэля.
– Ты что, с ума сошёл? – уставился на меня вытаращенными глазами Герберт. Потом стремительно развернулся к своим: – А?
– А ты думал, – я уже почти кричал, дрожа от негодования, – мне кусок в горло полезет, когда он будет рядом умирать? Моя доля – ему. Вот теперь вопрос решён.
– Его право! – быстро выкрикнул Стив,