– Я день ото дня жду от них рапорта о том, что Москва перестала существовать, а они, как выражаются русские, не мычат, не телятся, – кричал он в штабе сухопутных войск, не сдерживая себя. – Русских надо бомбить, бомбить и ещё раз бомбить! Если вы с вашими зажравшимися генералами, – обратился он к Герингу, – не уничтожите русскую столицу, я расстреляю вас собственными руками.
Даже придя домой, он не мог успокоиться и сорвал зло на Еве, замахнувшись на неё, чего никогда не делал. Чтобы успокоить мужа, Ева Браун вынуждена была использовать все запасы своего очарования, не слишком великие.
– О, майн гот, – верещала она, – есть от чего волноваться… Ведь через неделю, я верю тебе, эти большевики, раздувшие бойню, сгорят в синем пламени. Не волнуйся, мой рассерженный котик. Я рядом с тобой, и нам ничего не угрожает. Мы собьём с этого фараона спесь! – Она ловко кинула в рот мужа, изрыгавшего проклятия, дражинку успокоительного, которым пользовалась сама.
Но даже после супружеских утешений Гитлер долго не мог прийти в себя. Он метался, раздувая ноздри, по обширному домашнему кабинету. Раздосадованный неповоротливостью своих высших армейских чинов, сорвавших ему блицкриг, он тут же принял судьбоносные для Германии, на его взгляд, решения. Отстранил от должности командующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Браухича, командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, командующего 2-й танковой армией генерала Гудериана и десяток других генералов, которых полтора-два месяца до этого щедро награждал крестами. Но оплёванного им Геринга оставил на месте: слишком многое связывало их со времени создания национал-социалистической партии. И объявил себя командующим сухопутными войсками в дополнение к должности главнокомандующего, надеясь, что его имя будет магически действовать на солдатскую массу вермахта.
А незадолго до того, как Гитлер поносил своих военачальников, советский Генштаб начал подготовку к операции, которая должна была остановить фашистские войска на подступах к Москве. В предстоящих боях в непосредственной близости к столице главная роль отводилась 16-й армии К. К. Рокоссовского, которая зарекомендовала себя стойкостью и нестандартным мышлением командарма. Константин Константинович был на год моложе Говорова, но не менее талантлив, инициативен, хотя, возможно, менее подкован в военной теории, компенсируя этот недостаток стратегической и тактической изобретательностью. Рокоссовский уделял самое серьёзное внимание удержанию первой полосы обороны, которую считал главной, сосредоточив основные силы армии на волоколамско-истринском направлении. За счёт создания второго эшелона и общевойскового резерва он довёл глубину обороны до 40-50 километров.