– О… каком дне в Довиле?..
– Последнем. Ты что, не слышал?
Ольга поднялась и отряхнула пыльные ладони о пыльные джинсы.
– Пошли, Ники.
– Дай почитать.
Он выхватил у нее письмо, пробежал глазами, сунул ей обратно и перехватил коробку.
– Ну и что тебя смущает? Письмо как письмо. Видишь, она в беспокойстве. Ребят нашла, чтобы они тебе ящичек передали. Слушай, а когда ты в Пхеньян летала?..
Пропустив вперед каких-то молодых мужиков в камуфляже, они выбрались во всегда запруженный народом двор Евровидения и зашагали к «роверу».
– Ольга!
– А?..
– Что-то я забыл про Пхеньян.
Они остановились возле машины, и Ники поставил коробку на капот. Ольга посмотрела на него.
– Ники, я никогда не летала в Пхеньян. Я никогда не была в Довиле. Понятия не имею, что это за «последний день». Чушь какая-то.
Ники почесал руку, а потом шею.
– Ну, черт его знает… Может, ты забыла просто…
– Ники, ты когда вернулся из Сердобска?
Он сверху глянул на нее и пожал необъятными плечами.
– Ну да. Ты не была в Пхеньяне, а я не был в Сердобске. Ты точно знаешь, и я точно знаю. Логично.
Она полезла в машину, а Ники затолкал посылку на заднее сиденье и плюхнулся рядом с Ольгой.
– Давай только сразу посмотрим, что там, – попросил он жалобно и запустил двигатель.
Ольга рассеянно кивнула.
Он сдал назад, дернул рычаг и стал осторожно выбираться из многолюдного двора.
– Ну, и что это за Валя? Откуда ты ее знаешь?
– Ники, – сказала Ольга, помолчав секунду. – Я не знаю никакой Вали.
– Алексей Владимирович, Песцов на второй линии. Поговорите?
Бахрушин читал бумаги и не сразу сообразил, кто и чего от него хочет. Он некоторое время смотрел на огромный плазменный экран, в котором без звука шел сериал про хороших бандитов и плохих ментов – краса и гордость нынешнего сезона, – потом перевел взгляд на свой мобильный телефон, а после на селектор.
– Алексей Владимирович?..
– Да, – сказал он, сообразив. – Поговорю.
Разговор был не слишком приятным, но тянуть с ним Бахрушин не стал – он никогда не тянул с трудными вопросами, предпочитал решать их быстро и часто из-за этого попадал в ловушку. Для некоторых трудных вопросов требовалось время, и больше того, по прошествии этого самого времени их можно было вовсе не решать. Он знал это и все равно предпочитал не тянуть.
Песцов был «директором дирекции развлекательных программ» – вот как красиво и благозвучно называлась его должность! – и хлопотал о деле, в которое Бахрушину ввязываться не хотелось. Бахрушин должен был или сию же минуту сказать, что он Песцову не помощник и не соратник, или, наоборот, взять на себя все его проблемы.
– Алексей? – Здравствуй, Паша.
– Ну, как там Ольга?
Бахрушин помолчал – дежурный вопрос, должен последовать