– Самый необычный спектакль из всех, какие только мне приходилось наблюдать, – безапелляционно заключил он. – Что же до виновника торжества… Я, конечно, приготовился увидеть нечто экстраординарное, но этот тип действительно меня поразил. Одной только внешностью он превзошел все мои ожидания. Начнем с того, что выглядит он совершенно устрашающе: росту в нем под два метра, широченная грудь, похожая на бочку. Огромный крючковатый нос и буйная огненно-рыжая шевелюра вкупе с пышными бакенбардами уже выделяют его в обществе. Пил он, словно тело его и в самом деле представляло собой ту самую бездонную бочку, но держался твердо и даже произнес речь, за которую я не колеблясь дал бы ему десять фунтов. Как жаль, что тебя там не было, дорогой мой Зайчонок.
Любопытство мое разыгралось не на шутку, поскольку Раффлз, как правило, представлял собой воплощение невозмутимости, а таким возбужденным я его еще никогда не видел. Его приход ко мне почти в полночь с целью рассказать о званом ужине сам по себе заставил меня усомниться в том, достаточно ли хорошо я знал Эй-Джея Раффлза.
– И что же он сказал? – машинально поинтересовался я, всеми силами стараясь угадать истинную причину этого визита.
– Сказал?! – вскинулся Раффлз. – Спроси лучше, чего он не успел сказать в своей пламенной речи! Он хвастался своим успехом, расписывал свои несметные сокровища и на чем свет стоит поносил высшее общество, принявшее его только из-за денег, а затем отвергнувшее его персону. И только из-за того, как он сам утверждал, что все эти толстосумы попросту яростно завидовали его богатству. Розенталь легко и непринужденно сыпал именами и титулами, плюс ко всему клялся, что он такой же добропорядочный человек, каковым надлежит быть истому англичанину, при всем уважении к членам клуба. В доказательство своих слов он указал на красовавшийся у него в галстуке огромный бриллиант мизинцем, отягченным перстнем с таким же камнем-великаном, и вопросил: кто из наших кичливых аристократов может продемонстрировать подобную пару? Сказать по правде, это действительно прекрасные камни с каким-то необычным лиловым оттенком, которые, наверное, стоят кучу денег. Старина Розенталь поклялся, что не отдаст их и за пятьдесят тысяч, после чего пожелал узнать, найдется ли другой человек, который носит двадцать пять тысяч на рубашке и столько же на мизинце. Такого не оказалось. Даже если бы он и сыскался, то у него бы духу не хватило носить каждый день целое состояние. Но Рувиму смелости было не занимать – и вот почему. Мы и ахнуть не успели, как он выхватил огромный револьвер и принялся им размахивать направо и налево!
– Надеюсь, не перед сидевшими за столом?
– Именно что перед сидевшими!