– Да-да, это один из ваших трюков! Ложный след, на который вы направили следствие. О, вы мастер своего дела, мой милый. Но на этот раз судьба против вас. Ну-ка, Люпен, покажите, какой вы искусный актер!
И Ганимар резко схватил меня за правую руку. Я не мог удержаться и вскрикнул от боли: он ударил по ране, которая еще не вполне зажила; о ней-то и упоминалось в телеграмме. Мне пришлось покориться.
Я обернулся к мисс Нелли. Она все слышала и потому, побледнев как смерть, едва держалась на ногах. Ее глаза встретились с моими, а потом невольно опустились на фотоаппарат, который я отдал девушке. Мисс Нелли сделала резкое движение, и я почувствовал, что она внезапно все поняла. Да, украденные вещи были спрятаны именно там, между кожаными полосками маленькой камеры, которую я предусмотрительно передал мисс Нелли раньше, чем Ганимар арестовал меня, – и двадцать тысяч франков Розена, и драгоценности леди Джерленд.
Ах, клянусь, в ту торжественную минуту, когда Ганимар с двумя своими помощниками окружили меня, все вдруг стало мне безразлично – и моя разбитая теперь жизнь, и сам арест, и злорадство врагов; все, кроме одного – на что решится мисс Нелли относительно фотоаппарата. Я даже нисколько не опасался этого вещественного, неоспоримого доказательства своей виновности, но с нетерпением ждал, отважится ли Нелли отдать сыщикам улику. Выдаст ли она меня, погубит ли окончательно? Она поступит как бессердечный враг или как женщина, которая не забывает и чье презрение смягчено снисходительностью и невольным состраданием?
Мисс Нелли прошла мимо, и я молча низко ей поклонился. Присоединившись к толпе пассажиров, она направилась к трапу с фотоаппаратом в руках. «Она не осмелится выдать меня при публике, – решил я, – но завтра или послезавтра отнесет фотоаппарат в полицию».
Дойдя до середины трапа, мисс Нелли неловким движением уронила аппарат в воду, между набережной и пароходом, и удалилась. Вскоре она смешалась с толпой, мелькнув лишь один раз и исчезнув навсегда. И конечно же, навеки! На одно мгновение я замер, удрученный горестью, смешанной, однако, со сладким умилением, а потом со вздохом прошептал, к великому удивлению Ганимара:
– А все-таки сложно не быть честным человеком.
Тюрьма не мешает Арсену Люпену
I
Странное письмо
Тот, кто, путешествуя по Франции, не видел маленького замка Малаки, гордо возвышающегося на скале над Сеной, – тот не заслуживает звания истинного туриста. Мост в виде арки соединяет замок с дорогой. Темные основания башен сливаются с глыбами гранита, бог знает как попавшими в эту местность.
История замка так же мрачна, как его название[1] и облик. Его стены помнят войны, осады, штурмы, грабежи и резню. Даже сейчас зимними вечерами в соседних деревнях вспоминают преступления, совершавшиеся в Малаки; о них сложились целые легенды. Особенно часто рассказывают о подземном ходе, который когда-то вел к заброшенному теперь аббатству.
В