Сделав несколько заметок, председатель продолжал:
– Три года назад вы неожиданно выплыли из неизвестной среды, называясь Арсеном Люпеном. Все данные, которые мы имеем о вас до этого появления, скорее всего, являются лишь предположениями. Возможно, что некий Роста, работавший восемь лет назад с фокусником Диксоном, был не кто иной, как Арсен Люпен. Вероятно также, что русский студент, посещавший шесть лет назад лабораторию в госпитале Святого Людовика и нередко удивлявший своего учителя смелостью опытов по кожным болезням, был тот же самый Арсен Люпен. Он же, по-видимому, фигурировал в Париже в качестве мастера японской борьбы. Наконец, человек, спасший стольких людей через слуховое окно на благотворительном базаре, а после их обокравший, – был, возможно, опять-таки Арсеном Люпеном.
После короткой паузы председатель спросил:
– Признаете ли вы все эти факты?
Во время речи обвиняемый стоял сгорбившись и переминаясь с ноги на ногу. Небо стало светлеть после непогоды. Теперь можно было различить необычайную худобу арестованного, его впалые щеки, резко выдающиеся скулы, лицо землистого цвета, испещренное красными пятнами и обрамленное неровной и редкой бородой. Пребывание в тюрьме состарило и истомило его.
Казалось, он даже не слышал вопроса. После того как председатель повторил его дважды, обвиняемый поднял глаза и, сделав над собой огромное усилие, пробормотал:
– Бодрю… Дезире.
– Я не понимаю вашей системы защиты, Арсен Люпен, – сказал председатель. – Если вы хотите разыгрывать роль безответственного глупца, воля ваша. Я же приступаю к делу, не обращая внимания на ваши фантазии.
Затем он перешел к подробностям краж, мошенничеств и подлогов Арсена Люпена. Время от времени он обращался с вопросом к обвиняемому, который или бормотал что-то бессвязное, или же вовсе молчал.
Начался допрос свидетелей. После нескольких ничтожных показаний был вызван Ганимар. Сразу пробудился общий интерес. Вначале старый сыщик немного разочаровал аудиторию. Не то чтобы он был смущен – ведь он не в первый раз присутствовал на суде, – но казалось, что Ганимар обеспокоен и чувствует себя не в своей тарелке. Он посматривал на обвиняемого с явным недоумением. Однако он рассказал все события, в которых сам принимал участие: преследование Арсена Люпена по всей Европе, арест и их прибытие в Америку. Публика жадно слушала Ганимара, как будто это был рассказ о романических любовных приключениях. В конце монолога, передавая свои разговоры с Арсеном Люпеном, сыщик два раза неожиданно останавливался, обнаруживая странную рассеянность и нерешительность. Стало ясно, что его преследует какая-то посторонняя мысль.
– Если вам нездоровится, не лучше ли прервать показания? – спросил председатель.
– О нет, нет, дело в том…
Ганимар замолчал, пристально вглядываясь в арестованного.
– Я прошу дозволения взглянуть на Люпена вблизи, – сказал он. – Здесь кроется