Значит, нечего тужить.
Будем ждать и будем жить.
Что же делать, милый чиж,
Ведь на то он и Париж… —
напевала она на мотив «Баюшки-баю».
В дверь постучали, и сразу же вошли три человека. Одинаковые темные костюмы, темные шляпы, темные галстуки.
– Добрый день, мадам, – сказал старший. – Полиция.
Двое других встали по бокам от двери.
– Вы пришли нас арестовывать? – Наталья Владимировна испуганно смотрела на две темные неподвижные фигуры у входа.
– Нет, совсем нет! – Старший вежливо улыбнулся. – Мосье Кромов, – он с трудом выговорил русскую фамилию, – он дома?
– Нет, кажется… – Наталья Владимировна взглянула в окно.
У парников стоял папаша Ланглуа. Вид у него был растерянный.
– Вы мадам Кромова?
– Да, – неуверенно ответила она – Что случилось?
– Министерство внутренних дел имеет в своих руках неопровержимые доказательства о заговоре, подготовленном против вашего мужа вашими же соотечественниками-эмигрантами. Поэтому мы просим вас помочь нам выполнить возложенное на нас служебное поручение. Вот эти два агента, – он указал на фигуры у двери, – будут являться к вам с утра в назначенный час, всюду вас сопровождать и…
В этот момент Кромов вошел в комнату. На парадном русском полковничьем мундире, под белым Георгиевским крестом, блестели боевые ордена Свв. Анны и Владимира с мечами и французский орден Почетного легиона. Шнуры серебряного аксельбанта Академии Генерального штаба опускались из-под погона на правую сторону груди, почти касаясь петлями широкого, шитого серебром пояса. На чисто выбритом лице темнели подстриженные усы. Фуражка с белым кружком кокарды была чуть сдвинута на правую бровь. Наталья Владимировна тихо ахнула.
– Благодарю вас, господа, – сказал Алексей Алексеевич. – Вы свободны. Я русский офицер и сумею постоять за свою честь и жизнь.
…Кромов шел по Парижу. Оглядывались редкие прохожие.
Улицы в это время почти безлюдны. Священный для Парижа час обеда.
Кромову оставалось свернуть в короткий переулок, пройти его до конца, и тогда откроется здание посольства – дворец д’Эсгре, на улице Гренель, дом № 79.
Алексей Алексеевич свернул в переулок. Посреди переулка у противоположного тротуара стояло такси. Работал, постукивая, мотор. Кромов сразу узнал машину, но не повернул назад, не остановился, не замедлил шага, не заспешил. По-прежнему четко отдавался стук его каблуков.
Рука в черной перчатке соскользнула по рулю такси, взяла револьвер, лежащий на сиденье.
Расстояние между такси и равномерно шагающим человеком сокращалось.
С места водителя уже совершенно отчетливо видны ордена на мундире.
Покачивался в ритме шагов белый Георгиевский крестик.
Кромов