Новгородская земля, Санкт-Петербург и Швеция в XVII–XVIII вв.: Сборник статей к 100-летию со дня рождения Игоря Павловича Шаскольского. Сборник статей

изволил дознать, что оной изменник короля будет предлагать о разорвании через новонабранный полк», поэтому приказал переодеть полки, поставив в направлении предполагаемого прорыва более сильный батальон, а когда во время сражения шведы все-таки его прорвали, мужественно повел в атаку стоявший сзади второй батальон и отбросил противника. Тут-то и излагаются упомянутые выше возвышенные речи Петра, обращенные к разным дивизиям и более напоминающие политинформацию104. Кротов, придя к негативному выводу относительно достоверности сочинения Крекшина, стремится найти в доступной Крекшину литературе и фольклоре упоминания тех событий и эпизодов, которые он утрировал, отразив в своем произведении нормы тогдашней пропаганды и житийной литературы, и в ряде случаев Кротов «ловит за руку» сочинителя105.

      Но всё же окончательной уверенности в сплошной фальсификации П. Н. Крекшиным использованных им сведений у П. А. Кротова не было, и в книге «Битва под Полтавой: Начало Великой России» он явно отходит от резко критического настроя первой книги («Битва при Полтаве: К 300-летней годовщине») применительно к переданной Крекшиным «речиприказу» Петра. Постоянно подчеркивая литературность, элементы вымысла, содержавшиеся в изложенных Крекшиным речах Петра перед Полтавской битвой, Кротов (хотя и с оговорками), не отбрасывает их как чистый вымысел, а даже пересказывает и тем самым вольно или невольно создает у читателя определенное позитивное мнение о существовании этих речей Петра в реальности. Это связано с расширением исследователем корпуса источников, а более всего – с уверенностью автора, что даже при известной литературности сочинений XVIII в. историки того времени отражали, пусть и в искаженном виде, историческую действительность, идет ли речь о версии Феофана или о версии Крекшина.

      При этом П. А. Кротов вначале ставит резонный вопрос, была ли вообще речь, изложенная Прокоповичем, реальностью исторического прошлого, или это вымысел, и всё же полагает, что Петр, вообще склонный к произнесению поучительных (наставительных) речей при разных обстоятельствах (заметим от себя – преимущественно застольных), все-таки произнес перед Полтавским сражением речь, учитывая особую, исключительную важность момента накануне решавшей судьбу России битвы, когда слова воодушевления были особенно нужны войскам. Но более всего в реальности речи Петра на Полтавском поле исследователя убеждает использованный им несомненно достоверный документ, а именно книга «Синакар» архиепископа Черниговского и Новгород-Северского Иоанна Максимовича, изданная в Чернигове в 1710 г. В ней сказано, что Петр «кавалерию и инфантерию свою и вся воя обходя, полки наставляя, исправляя и укрепляя, преждние им победы преславные воспоминая, мужество и храбрость похвалами венчая, Отечество, благочестие, церкви святыи представляя, глаголя: “Дерзайте, не бойтеся; аз на раны готов за Отечество и Церковь святую; аз на раны готов за благочестие и веру православную; аз на раны за честь