Капитан Никоненко не объявлялся и на звонки не отвечал. Приятный и нежный девичий голосок щебетал Степану в ухо, что «Игорь Владимирович сегодня в городе», и Степан диву давался, откуда в местном райотделе взялась барышня с таким ангельским голоском. Никакой информации о покойном Муркине из райотдела не поступало, и Степан весь извелся от неизвестности и беспокойства. В конце дня Белов поцапался с Черновым, и хотя Чернов ни в чем не был виноват, Степан врезал обоим да еще пригрозил, что лишит премии. Деньги замам Степан платил очень хорошие, премии были еще лучше. Оба зама надулись, как принцы крови, которых заставили убирать навоз. Их неудовольствие означало, что они не какие-то там простые сотрудники, которые работают исключительно за деньги, а такие же бойцы, как Степан, и его угрозы лишить их премии – оскорбительны.
Чиновник из мэрии, который разбирал его тяжбу с окружной управой, заболел какой-то загадочной болезнью, тяжба повисла между небом и землей. Вернее, между офисом Степана и кабинетом начальника управы. Сразу же просочились какие-то слухи, что в мэрии этим чиновником очень недовольны и вроде бы даже собираются снимать, а это грозило катастрофой. Чиновник был свой, давно и сытно прикармливаемый. Со следующим все придется начинать сначала. Кроме того, «свой» чиновник уже сколотил на своем хлебном месте состояние, которое вполне обеспечивало будущее его самого, его супруги, великовозрастных детишек и резвых внучат. Новый чиновник будет гол как сокол, следовательно, жаден и неуправляем. Ах, черт возьми…
– … Павел Андреевич?
Степан встрепенулся, пытаясь сфокусировать взгляд на чем-то или на ком-то, кто обращался к нему с каким-то вопросом.
«Я, наверное, что-то пропустил. Что я мог пропустить? Я просто думал о своих делах, вот и все».
– Павел Андреевич, вы меня не слушаете? – спросила совсем рядом учительница его сына.
– Нет, – признался Степан честно. – А что? Вы говорили мне что-то важное?
Она смотрела на него во все глаза.
Лучше бы он хамил и пытался поставить ее на место, честное слово! Это означало бы по крайней мере, что он слышит то, что она произносит. Павел Степанов даже не давал себе труда сделать вид, что ее пламенная речь хоть как-то его интересует, а она, между прочим, говорит о его сыне! Конечно, какой ребенок сможет нормально относиться к жизни, если он живет с таким чудовищем, как этот папаша. Бедный мальчик. Бедный, неуверенный в себе маленький мальчик…
– Спасибо, что уделили мне время, Павел Андреевич, – сказала она ледяным тоном, позабавившим его. – Уроки скоро закончатся. Вы можете подождать Ивана здесь, я его пришлю сюда.
Она поднялась, гордо выпрямив спину, и стремительно направилась к двери. Степан дал ей возможность как следует осознать, что она вот-вот выйдет победительницей из их маленькой схватки, а потом цапнул