– Откуда такая уверенность, Ината? – его спокойный тон раздражал больше всего. – Может быть, мне была нужна девушка с ярко выраженным чувством самосохранения? И первая же проверка показывает, что Майя больше годится на эту роль. Почему ты разрешила ей жить за счет своей смерти, Ината?
Вопрос я проигнорировала:
– Вы все равно меня не убьете!
– А разве тебя убиваю я? Не ты сама?
Я с мысли не сбилась:
– Как вы объясните мой труп?
– Зачем что-то объяснять? Ты вообще не входила в ЦНИ. Возможно, тебя убили грабители на улице – ты ведь пришла одна, как показали камеры видеонаблюдения, никто не подтвердит, что ты вообще сюда зачислена. А твой отец, быть может, пишет уже сотое заявление о пропаже человека. Ну, в те моменты, когда не блюет кровью в бесплатном хосписе.
Несмотря на жару, я ощутила озноб:
– Но… но ему перечислили мой аванс!
– Откуда тебе знать, что перечислили? – теперь он еще и улыбался. На это я уже вообще не нашлась с ответом. Потому Кинред продолжил сам: – В любом случае, Ината, расклад такой. У Майи были серьезные проблемы с семьей. После возвращения она с ними только поздоровается и полетит в свою новую богатую жизнь. У Ника в мегаполисе вообще родных нет. Их любовь самая настоящая – или достаточно того, что они так думают. Потому они запросто вычеркнули тебя, а в мегаполис им спешить незачем. Но ты другое дело. В тебе там нуждаются, тебя ждут, ты, в отличие от твоих друзей, имеешь четкую причину, почему должна вернуться. Но ты не вернешься, потому что ты слабая.
– Вы врете, врете!
– Разве? Но еще пара часов, и у тебя не останется сил.
– Я одна против двоих!
– Да хоть против пятерых. Я видел здесь многое, в том числе и такое, когда человек совершал невозможное. Если хотел выжить, конечно. Хорошей ночи, Ината. И на всякий случай прощай.
К тому моменту я уже совсем плохо соображала. Теперь требовались усилия, чтобы сосредоточиться. Итак, в помещении точно есть камеры – он наблюдает за происходящим. И явился, чтобы меня «подзадорить», когда увидел мое полное бездействие. Конечно, тревога, что он не блефует, оставалась. Но эта мысль деструктивна – мы все выберемся только при условии, что я продолжу верить.
Я даже на четвереньки поднялась с трудом, что уж говорить о какой-то там драке. Но доползла до дальней лежанки, взяла электрошокер и показала Нику. Он вмиг напрягся и посмотрел теперь со злостью:
– Ну, попробуй, Ината.
Но я остановилась в двух метрах от них и сказала теперь спокойно – голос только дрожал и сухо хрипел, но не от волнения:
– Я не хочу тебя ранить, Ник, но сделаю это, если придется. А может, мы просто договоримся. Этому мерзавцу, – я указала куда-то вверх, хотя не знала, где камера, но надеялась, что он расслышал, – невыгодно, чтобы я умерла. Никто не умрет, понимаете? Он хотел, чтобы я сражалась. И выпустит нас только после того, как я ему покажу шоу. В этом смысл. Просто