Из глубины квартиры доносился вечный Паваротти. Бабушка, ярая поклонница оперы, «сидела на патефонной игле», как сама признавалась – «добирала красоту за серые лагерные годы». На столе в гостиной лежал апрельский журнал «Дайвер», развернутый на странице с рассказом о подводном публичном доме в Шарм-эль-Шейхе и соответствующими фотографиями: красотка в акваланге призывно машет ручкой с резиновой кровати, якоря на растяжках крепят ложе к песчаному дну. Девушка прижата к кровати тяжелым водолазным поясом. Второй снимок запечатлел клиента заведения – тоже в снаряжении – который протягивает кредитную карточку толстой бандерше, восседающей верхом на каменном сфинксе. Хозяйка удерживается на месте благодаря широким резинкам пояса от колготок, концы которых, снабженные карабинчиками, крепятся к торчащим из тела сфинкса кольцам.
– Литератор, нечего сказать, – бабка брезгливо ткнула пальцем в журнал. – Дед твой стихи писал, а ты – это вот… Мать сказала, выгнали тебя за твое творчество из буржуинии.
– Выгнали, – покорно признал Юра. Во внутреннем кармане куртки лежала рецензия Министерства внутренних дел Египта на его статью, выполненная в виде красного штампа с надписью на английском о запрете въезда в страну. – Слишком они там серьезные, шуток не понимают. Тут же написано: «Первого апреля на знаменитом египетском курорте открылся подводный дом свиданий». По-моему, весь мир уже знает про «первое апреля – никому не верю»! Обычный розыгрыш…
– И что, удалось это объяснить потомкам фараонов? Если не ошибаюсь, апрель у них соответствует месяцу фар-мути, названному в честь грозной богини Эрмуты. Это период засухи, шему. Чему уж тут радоваться! Вода из Нила уходит, голод стучится в двери, – бабка подошла к книжному шкафу, возвышавшемуся до самого потолка, и, прицелившись в ряды корешков, точно вытянула «Легенды и мифы Древнего Египта». – Ты бы хоть немного просвещался, иностранец. Почитай, книжка легкая даже для вашего компьютерного поколения. Издательство «Детгиз» для среднего школьного возраста.
– Опомнись, какая Эрмути! Там арабы, ислам. Никаких Эрмути и прочих Осирисов. Уж сколько столетий – сплошной Мухаммед, которого даже изображать запрещено, – Юра внезапно прервал свою тираду, понял, что толку не будет. Ясно, что бабка заранее срежиссировала свой спектакль, хотела лишний раз показать его никчемность.
Иностранцем она стала называть Юру в 91-м, когда Союз развалился и дочка с сыном оказались жителями независимой Эстонии. Мать, работавшая медсестрой, предпочла остаться в однокомнатной хрущевке провинциального Палдиски, быстро пришедшего в упадок после вывода оттуда российской военно-морской базы. Но не возвращаться же в квартиру на Фонтанке, под неослабный пресс единственной жрицы великого и загадочного Александра