«Вкушаю свежесть рощи белой…»
Вкушаю свежесть рощи белой
Под изумрудной сенью крон,
И дух весны живой и спелой
Теснит меня со всех сторон.
Но вот уже не за горами —
Купала, жаждущий костров,
И позабытая ветрами
Зола ленивых вечеров.
«Присмирели метели крылатые…»
Присмирели метели крылатые,
Пред весною почувствовав страх,
И купаются степи разлатые
В заблудившихся сирых ветрах.
Только лютень ленив и медлителен.
Власть едва ли ему надоест.
Будет холод настойчив и бдителен,
Чтоб не бросить излюбленных мест.
«Пестрила степь весенняя за Доном…»
Пестрила степь весенняя за Доном,
Некрашеной прельщая простотой
И птичьим растревоженная звоном,
Жила неистощимой суетой.
А я, пронзая дали жадным взором,
Стоял на супротивном берегу
И таял, переполненный простором
И чувствами к родному очагу.
«Повисли звезды над костром…»
Повисли звезды над костром,
И шепчет степь сверчковым хором,
Но шепот этот, словно гром
Над убаюканным простором.
А искры жалят высоту.
Стать хочет каждая звездою.
И ослепляя пустоту,
Своей дивиться красотою.
«Когда закат опять уходит в море…»
На каком языке говорит море…
Когда закат опять уходит в море,
А свод небес роса омоет вскоре
И заблестит над сонной пеленой,
Приходишь ты, плененная луной,
На томный брег, исстеленный камнями,
Окружена притворными тенями
И с прежней жаждой выискать ответ,
Что принесет чужой холодный свет.
Твоя печаль – в глуби ночного моря,
С которым ветер пришлый жарко споря,
Вздымает пыль забвенную со дна.
А ты стоишь безропотно одна,
Пронзая даль пытливым, хищным взором,
Поглощена надрывным разговором
Стихий капризных в сумерках густых,
Пред ликом гребней кипенно-седых
И в окруженье шума злого моря,
Но ни на миг волнению не вторя,
Лишь внемля звукам стертой глубины,
Как и в минуты вязкой тишины,
Когда на глади звезды возлегают
И скользким светом в темень проникают
Туманной бездны, скрытой от тебя.
А дерзкий ветер, волны теребя,
Все норовит войти дыханьем в море.
И нет конца бессмысленной их ссоре,
Как и влеченью знать секреты слов
Пологих волн и яростных валов,
На брег несущих вечную кручину
И снова возвращающих в пучину
Пустую муть непонятой тоски.
Но лишь душе распахнутой близки,
Лишь ей подвластны тайны звуков моря,
Его восторг и гнет слепого горя.
Во