– А что пугать? Мы не за славой сюда идем, ради России…
Все ворота закрыты, их охраняют гренадеры и матросы, накануне прибывшие из Кронштадта и Гельсингфорса. Приоткрыт единственный узкий проход. Туда пускают по красным мандатам. Стражники, прежде чем пропустить, тщательно обыскивают каждого депутата. Не стесняются шарить по карманам.
– Безобразие! Как вы смеете! – кипятится седобородый октябрист, депутат трех Дум Лавров.
– Иди, дядя, иди! – насмешливо говорят матросы. – Счастливо обратно выйти.
– Что такое?! Куда мы попали? – еще более возмущается Сергей Осипович, бывший управляющий государственным имуществом Самарской губернии. – Надо сегодня же сделать запрос…
Пришедшие поднимаются по белой мраморной лестнице.
– А лестницу устилала, помнится, ковровая дорожка. Еще в газетах писали – специально заказывали в Самарканде, – удивляется Лавров.
– Было, да сплыло! – философски отвечает представитель сионистской фракции Юлий Бруцкус. – Здесь же ночевали славные бойцы Красной гвардии. Вот и успели пропить…
– Если бы только пропить! – отзывается идущий на несколько шагов впереди глава эсеров Виктор Чернов. – Вон у мраморной статуи голову отбили. Ах, какая дикость – на мраморе штыком нацарапали бранное слово!
Верный ленинец Владимир Бонч-Бруевич довольно подробно и красочно описал в своей небезынтересной книге «На боевых постах Февральской и Октябрьской революций» (М., 1927) военно-операционную обстановку, созданную большевиками в связи с открытием Учредительного собрания. Он признает: «Часть матросов… оказалась не на высоте положения и стала портить инвентарь».
Большевистская верхушка весьма тревожилась за свой престол. Однако дело организовали блестяще. В заметках о Ленине, опубликованных в «Правде» 20 июня 1924 года, Троцкий с партийной принципиальностью пишет о нервозности вождя, о его сомнениях в «преданности» красных солдат и матросов.
Ильич настаивал на вызове в Петроград ко дню открытия Учредительного собрания латышских стрелков, ибо «русский мужик может колебнуться в случае чего, тут нужна пролетарская решимость». И он приказал доставить «в Петроград один из латышских стрелковых полков, наиболее рабочего по составу».
Хлебнув пьянящей силы власти, никто не желает расстаться с ней добровольно.
Депутаты заполнили фойе. У всех выходов заняли места караулы, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, обвешанные гранатами, патронными сумками, револьверами.
Чернов встревожился:
– У меня такое ощущение, что нас уже арестовали и всех отправят в Петропавловку.
– Или перестреляют на месте, – добавил Лазарев.
Еще накануне делегаты решили, что председательствовать по праву следует ему как старейшему. Теперь Лазарев наотрез отказался:
– Нет, господа,