Но все же Троцкого приветствовало несколько десятков людей – преимущественно молодых, восточного типа. Был и кинооператор, суетившийся возле громадной камеры на треноге. Он запечатлел будущего наркома иностранных дел. Не пройдет и года, как Троцкий по приказу Ленина сдаст Россию Германии, сделает ее на какое-то время вассалом государства, находившегося в агонизирующем состоянии и не способного продолжать войну.
Троцкий стоял на подножке пульмановского вагона, с хохолком на лбу и с козлиной бородкой – ну истинный черт, как его изображали на русских лубках.
– Носильщик! Куда же вы, подойдите быстро! – требовательно звал Познанский – бывший студент, а теперь ревностный исполнитель обязанностей денщика.
Носильщик предпочел другого пассажира. Тяжело сопя, Познанский сам поволок за патроном его тяжеленные чемоданы немецкой кожи.
Газета «Руль» заметила это появление. Она сообщила, что вновь прибывший получил от германского патриотического ферайна десять тысяч долларов для ликвидации Временного правительства.
В газете прогрессивного писателя и приятеля Ленина Максима Горького «Новая жизнь» Троцкий публично возмутился «господами лжецами, кадетскими газетчиками и негодяями». Нет, он не отрицал факта получения денег от «немецких рабочих». Он кипятился лишь из-за цифры.
Это, впрочем, не убедило петроградскую контрразведку. В ее сейфе появились любопытные документы, о которых большевикам хотелось бы забыть – навсегда.
…И княжество киевское
Весна несчастного 1917 года случилась ранней, полной грязной слякоти и сырых, бессолнечных дней. Русский писатель почетный академик Иван Бунин направлялся в Северную столицу.
Шипя паром, подавая короткие гудки, черная металлическая громада поезда вкатила на дебаркадер Московского вокзала Петрограда.
Едва Бунин вышел из вагона, как в глаза ему бросилось небывалое прежде зрелище: на перроне, на путях и во всех привокзальных помещениях бродило, слонялось, без дела мыкалось множество какого-то праздного народа, словно не знающего, что ему делать, куда идти.
На площади оказался единственный свободный извозчик. Завидя подходящего к нему барина, тот встревоженно забормотал:
– Вам куда? Ежели, к примеру, на окраину, так я не поеду.
– Что так?
– Известное дело что. Шалят-с!
– Отправляйся-ка, братец, в «Европейскую».
Извозчик начал задумчиво чесать широкую, словно новый веник, бороду и как-то нерешительно промямлил:
– При нонешнем времени… К тому же овес дорог, значит, двадцать рублев будет.
Бунин задохнулся:
– Ты хоть Бога побойся, цена твоя ведь несуразная!
– Это уж как прикажете, но дешевле нынче не получается.
Бунин взъярился:
– Доигрались, свергли «ярмо самодержавной деспотии»! Тьфу! – Вздохнул. – Не пешком тащиться, вези.
Извозчик хлопнул