Гибель замка Рэндол. Святослав Логинов

покачивая головой:

      – Как странно!

      Куда делась ночь и весь следующий за пожаром день, Рэндол припоминал с трудом. Лишь когда стемнело, он уговорил Беатрис зайти под крышу, в ту самую, трижды проклятую башню. Там в колодце цокольного этажа оставалось единственное их имущество: древняя мебель, предназначенная, кажется, не для жизни, а для умерщвления плоти, старая посуда, принесённая по просьбе волшебника из людской, ветхое, негодное к носке платье. Обустраиваясь в башне, чародей поначалу специально просил всё самое худшее. Видно уже тогда знал, чем закончится его проживание в замке, и тщательно готовил грядущую месть.

      Рэндол спустился в башню первым, поставил на стол свечу, помог спуститься Беатрис. Потом наклонился и поднял скомканную записку. Он дословно помнил, что было написано там, но всё же разгладил бумагу и перечитал:

      «Возвращаю тебе твою башню в целости и сохранности. Живи в ней».

      Рэндол заскрипел зубами, хотел изорвать поганую писульку, но вдруг увидал, как внизу, где не было подписи, проступают новые слова. Теперь последнее предложение гласило:

      «Живи в ней вместе со своей безумной женой и дохлыми детьми».

      А следом – шикарный, на пол-листа росчерк.

      Это было уже слишком для живого человека. Неведомо, что сделал бы Рэндол, или что случилось бы с ним, но в этот самый миг Беатрис, бесцельно взошедшая на приступку для стрелков и глянувшая сквозь бойницу, тревожно воскликнула:

      – Дым! Вильгельм, в доме пожар!

      Разумеется, над развалинами было ещё довольно дыма, так что помрачённому сознанию Беатрис могло померещиться что угодно, но сила повторенных слов была так велика, что Рэндол, не раздумывая, метнулся на улицу. Снова под ногами скрипучая лестница на второй этаж, затем каменная винтовая – во двор.

      Больно ударившись о косяк, Рэндол вырвался из башни и увидел, что его дом горит. Он был совершенно цел, словно два дня назад: все три этажа и четырёхъярусная дряхлая башня, прислонённая к новому зданию. На третьем этаже левого крыла мирно светилось окно, а из дверей парадного входа валил жирный удушливый дым.