Он придвинул свое кресло вплотную, чтобы его лицо было максимально приближено к лицу Алины.
Она вытянула руки вдоль тела и чуть опустилась в кресле.
Георгий настроил прибор, внешне напоминающий кардиограф, и подключил провода к Алине.
– Вы были когда-нибудь за границей? – спросил Георгий, когда шкала прибора показала единичку.
Алина отрицательно покачала головой.
– Сейчас вы там побываете… Я вас и тела и ненадолго отправлю, откомандирую, так сказать. Это будет ваш первый внетелесный опыт. Вы не должны ничего бояться и полностью мне довериться. Программа вашего пребывания за границей рассчитана примерно на два часа. После чего вы благополучно вернетесь в реальные границы своего тела и успеете еще сходить на море, – голос Георгия звучал торжественно, немного взволнованно, но при этом крайне убедительно. По привычке он раскачивался в кресле, хотя само кресло для раскачивания не было приспособлено.
– У меня есть товарищ в Англии… Его зовут Марк… Он живет в Лондоне в собственном доме. Я назову вам его адрес. Постарайтесь с ним познакомиться. Если он пригласит вас в дом, войдите и посмотрите, как он живет. Потом мне расскажете, – Георгий поменял речевую тональность. Теперь он говорил монотонно и тягуче, производя весьма странное воздействие на Алину. Ее веки потяжелели; все окружающие предметы стали выглядеть размытыми и расплывчатыми; через пару минут глаза и вовсе закрылись. Сознание подменилось новым для Алины опытом. Странное дело, она видела себя со стороны, она видела себя полулежащей в кресле с открытыми глазами. Страшнее всего было приблизиться к себе и заглянуть в свои же глаза. Георгий продолжал что-то говорить, она уже не слышала, но хорошо все понимала. Его странное воздействие с каждым мгновением усиливалось.
В следующий момент произошел мягкий отрыв от действительности. Она, как-бы заснула и растворилась во времени. Часы, минуты, года, века перестали иметь значение. Она парила в странной безмятежной пустоте. Иногда она оглядывалась на черноморскую дачу. Еще сохранялась возможность наблюдать за тем, что там происходит. Только там ничего особенного не происходило. Она видела, как Георгий поднялся и включил кондиционер, как он плотно задвинул шторы. Гораздо интереснее было созерцать пространство, которого не было, но в котором она пребывала или якобы пребывала. Это пространство можно было назвать пустотой, только и пустоты не было. Это можно было бы назвать ничем, только и ничего тоже не было. И это многократное отрицание всего вдруг приблизило ее к сумасшедшему фантастическому открытию – никакого мира на самом деле нет. Жизнь – это всего лишь иллюзия, придуманный мираж. Состояние озарения сменилось фантастически приятной радужной феерией.