собралась своим домашним письмо писать о предстоящем замужестве. Беспокоило девочек-подружек только одно – что ребёнок будет чёрный. Но Стовба их утешала: мать у Энрике почти совсем белая, старший брат, от другого мужа, американского поляка, вообще блондин, только отец чёрный. Зато чёрный отец – близкий друг Фиделя Кастро, воевал с ним в одном отряде… Так что ребёнок вполне может родиться и белым, поскольку он будет почти квартерон. Девчонки головами качали, но в душе жалели: лучше б русский… Хотя самого Энрике все полюбили: он был весёлым и добрым малым, несмотря на то, что, как и Стовба, тоже принадлежал к семье из партийной верхушки. Но он не важничал, как его возлюбленная, – ходил, приплясывая, плясал, подпевая, и вечно сонная Стовба, которую на курсе чуть ли не с первого дня все невзлюбили, перестала важничать, жадничать и, благодаря своему сомнительному – с точки зрения расовой – роману, стала всем приятней.
