– Катин папа, ты совсем с приветом? Ты эти тряпки в лабораторию понесешь?
– Дима-педофил, веришь ли, мне насрать, что ты там о себе возомнил. У меня есть видео с двумя подростками на фоне этой кровати и обоев. Которое ты же мне и прислал.
– И где на этом видео я? По-моему, все логично: два подростка из неблагополучных семей украли ключи и трахались в чужой квартире, пока хозяина не было дома. Потом эти ключи у них украла твоя дочь. Есть возражения?
– И как к ним попали ключи?
– Ну, видишь ли, в январе я их вытащил из Фонтанки. Логично, что я дал подростку свое пальто, поскольку он замерз. А подросток опустил руку в карман и нащупал ключи. Возможно, рефлекторно. Возможно, этот ваш Денис страдает клептоманией и приходит в дом, когда меня нет.
– Да ты просто герой, детишек спас, – Катин папа расстегнул ширинку. – Думаешь, я буду заводить дело на такую мразь? Оно мне надо? Я тебя, сука, научу взрослых любить!
Я уронил стакан.
Катин папа ходит в качалку, я тоже. Весим мы примерно одинаково. Но этот сукан зарядил мне по яйцам. Я только и успел простонать:
– Дерешься как баба…
А этот пидор уже держал меня за волосы. Я сказал, что нахуй откушу его отросток, если он посмеет это сделать. Я, несмотря на боль, схватил с полу осколок. Этот сразу меня отпустил.
Говорю:
– Ну и как, научил меня взрослых любить?
Катин папа застегнулся. И такой:
– Скоро ты будешь умолять, чтобы я позволил тебе сосать. Скоро тебе объяснят, что к чему.
Я тоже приосанился:
– На что ты намекаешь? Что меня опустят? Лично я в это не верю. Пара звонков нужным людям – и опустят тебя.
– Нет, Дима, ты очень сильно ошибаешься, опустят тебя. Ты уже сам себя опустил, когда творил такие мерзости с детьми.
И смотрит на меня жалостно, чуть не плачет. И точно, плачет:
– Дима, блядь! Я не мог себе представить, что ты докатишься до такого!.. Ты меня даже не помнишь!
– С хуя ли я должен помнить разную сволоту?
– Дима, ты совсем дурак? Я отрастил волосы.
– Прости, у меня плохая память на лица.
– Когда Аня умирала, я тебе звонил, а ты сказал, что занят!
Я пытался вспомнить его морду и прикидывал, у кого из знакомых умерла жена. Кажется, несколько лет назад жена померла у Лехи. Он возил ее в Израиль, потому что там «медицина лучше».
– Леха, поверь, я никогда в жизни не ебал детей, – я не был уверен, что это Леха, но, кажется, попал в цель. Я принес ему еще выпить и собрал осколки с полу.
Леха совсем расклеился, часа три рассказывал, как мучилась его Аня. В другое время я бы его попросил заткнуться, но пришлось терпеть. Да, он понимает, что избаловал Катю, но она – его единственный ребенок. Он не представляет, как жить дальше после этой трагедии, он не может забыть Аню, она была для него всем. Я тоже тяпнул, разрыдался и сказал, что не могу забыть Оксану. – Ты же сам ее выгнал, дебил, – всхлипнул