– Скажи мне в лицо, что я – неровня Эйбу Голдбергу.
– Что?
– Ты меня слышал! Держу пари, что ты не третируешь Эйба так, как меня: мои отчеты малосодержательны, мои люди пьют, табели я сдаю слишком поздно. Я знаю, что ты думаешь об Эйбе и что – обо мне.
Кори весь ссутулился, чуть ли не вжав голову в плечи.
– Я ничего этого не слышал, Кори. – Голос Кармайна был совершенно ровным и спокойным. – Тем не менее надеюсь, что ты обратишь внимание на мои слова. Присматривай за Морти Джонсом – он болен. И наведи порядок в своей части подразделения. Твои отчеты действительно выглядят жалко, а Пейролл ждет табели. Хочешь, чтобы у меня состоялся разговор с комиссаром?
– Почему бы и нет? – с горечью ответил Маршалл. – Он – твой кузен. Один раз отстранит, потом второй… Разве я смогу отработать?
Кармайн поднялся и вышел из кабинета. В голове постоянно крутилось это обвинение: он ценит Эйба больше, чем Кори. Неправда, неправда! У каждого из них свои сильные и слабые стороны. Проблема была в ином: Эйб не перестал отлично исполнять свои обязанности, став лейтенантом, а Кори перестал. Он, Кармайн, никогда не ставил одного выше другого!
Конечно, это слова Морин – жены Маршалла. Она-то и была корнем всех его проблем; из-за нее он пил и с легкостью признавал это. Желчная, завистливая и амбициозная чернокожая женщина, к тому же весьма непреклонная. Она всегда вредила их рабочим отношениям. И если прежде, когда они были в одной команде, все было легко решить, то теперь Кори от него несколько отдалился и нелюбовь Морин к боссу мужа распустилась буйным цветом. И здесь Кармайн ничего не мог поделать.
По возвращении в офис ему пришлось столкнуться с другими женщинами и решать совершенно иные проблемы, женские.
Комиссар Джон Сильвестри всегда мечтал о стажерской программе как о возможности освежить подразделение молодой кровью. Существовали строгие критерии, по которым допускалось принятие облаченных в мундиры мужчин или женщин в ряды сотрудников сыскной полиции: им должно быть не менее тридцати лет, и они должны отлично сдать экзамены на сержанта. Сильвестри утверждал, что полиция упускает множество преимуществ, которые даруют молодые умы. Изводя Хартфорд своими идеями, он допускал, что детективом может стать как отучившийся два года полицейский, так и стажер, который помимо обязательных занятий еще приобретет полезный опыт работы. Сильвестри третировал Хартфорд в течение двадцати лет, но никто не ожидал увидеть результат его усилий. Случаются же иногда странные вещи…
В их маленьком скромном Холломене не было ни одного человека, который не знал бы о самом его влиятельном горожанине – Моусоне Макинтоше, президенте Университета Чабба. У ММ, как его обычно называли, был подающий большие надежды сын, Мансфилд, который никогда не допускал ошибок. Сейчас он работал в округе Вашингтон в юридической конторе, известной тем, что она выпускала в свет будущих политиков. ММ был убежден, что однажды и Мансфилд тоже станет президентом