Воин прошел к толстенной папке с прошениями. Первый ее поистрепавшийся вариант уже давно был отправлен в музей команды ввиду недостаточности размеров и заменен на куда более внушительный аналог не из картона или кожи – этот материал сочли недостаточно прочным, – а из клееного эльфийского шелка – шериаля. На ощупь он походил на плотную кожу, а износостойкостью превосходил оную многократно. Эльфы вот вообще считали, что шериалю, как тем «тапочкам для мальчика», сносу нет, но папка использовалась столь часто, что этому постулату предстояло подвергнуться основательной проверке.
А что касается музея, то после первого десятка приключений, нет, конечно, заданий, приключениями их называли только безответственные типы, вроде Эльки и Фина, то одну из свободных комнат дома на первом этаже рядом с гостиной было решено отвести под хранилище памятных безделиц. Туда складывали всякую всячину, вроде фальшивой короны из Норка, кинжала, которым пытались убить наследника престола в Загренде, прялки сновидений из Сапиша и картины-ловушки из Рюдалиана…
Особенно трепетно заботились о пополнении коллекции Рэнд (тот вообще тащил в дом кучу любопытного хлама) и Связист. Кто бы мог подумать, что Сила окажется таким тряпичником?
Но сейчас компании только предстояло взяться за новое дело. До сувениров было еще далеко. Гал щелкнул замочком, лично выкованным им в виде двух половинок эмблемы команды в один из выходных, и извлек нечто. Пристально оглядел находящееся в его пальцах и тяжело уронил:
– Так!
Все вперили в штатного читателя и «петицию» откровенно непонимающие, абсолютно невинные, можно сказать, бесстыжие, взгляды.
После многозначительной паузы, отведенной на добровольное покаяние, но заполненной лишь тишиной, воин мрачно продолжил:
– Тут несколько прошений, слипшихся в один ком. Кто пролил кофе на бумаги?
– О чем вы, мосье? – удивленно протянул Лукас, чуть подавшись вперед и пытаясь разглядеть причину негодования педантичного коллеги.
Исполненный подозрений взор Эсгала остановился на Максе, единственном кофейном маньяке в доме. А что пролит именно этот напиток, оборотень, отличающийся тонким нюхом даже в человеческом облике, был совершенно уверен.
– Я вообще кофе за столом в зале совещаний не пью, – почему-то виновато, как будто он вместо распития кофе напрудил под столом или глушил коньяк ведрами, принялся оправдываться и краснеть Шпильман. – Вот у себя – да, проливаю, вчера на клавиатуру случайно почти полную чашку опрокинул сладкого, замучился вытирать, так вообще